Директор прищурился.
– Извини, что ты сказал?
– Ты слышал, Грегори. Мы должны увидеть, что там.
– По-моему, я достаточно ясно выразился на этот счет. Преждевременное вскрытие сейфа стало бы прямым нарушением устава нашей организации. Нарушением обязательства, которому мы следовали семьдесят лет.
– Думаю,
Только теперь Олафсон увидел его при полном свете. Лицо и одежда энигматолога были перепачканы сажей, глаза покраснели, как будто у него выдалась бессонная ночь. Тем не менее, хотя он и выглядел изнуренным, твердая линия рта выражала решительность. На то, чтобы связать факты и выстроить логическую цепочку, директору хватило считаных мгновений.
– Боже мой… Но ты же не хочешь сказать, что вчерашнее несчастье… этот пожар в доме Фладов… – Он замолчал, внезапно осознав, что означает сажа на одежде Логана.
– А ты считаешь это совпадением? Стрейчи, человек спокойнейшего нрава, ни с того ни с сего сходит с ума и кончает жизнь самоубийством. Сразу вслед за этим генеральный подрядчик на перестройку Западного крыла уходит в отставку и исчезает – его местонахождение неизвестно. И вот теперь Памела… Несколько месяцев назад ее пытались запугать, чтобы получить оригинальные чертежи «Люкса». Теперь она помогает нам обнаружить вход в секретную комнату – и на следующий же вечер ее убивают.
– Это всего лишь трагический инцидент.
Логан только махнул рукой, словно отгоняя надоедливое насекомое.
– Не верю. И тебе не стоит.
Олафсон сделал глубокий, ровный вдох.
– Джереми, ты говоришь о заговоре.
Логан медленно кивнул.
– Извини, но, по-моему, это ерунда. Знаю, тебе нравилась Памела – это было очевидно, – и я искренне тебе сочувствую, но нельзя же просто переносить…
Логан наклонился к директору через стол.
– Грегори, открыть сейф – твой
Олафсон посмотрел на него, но не ответил.
– Сначала Стрейчи, потом Уилкокс и вот теперь Пэм Флад. Сколько еще жизней будет разрушено, прежде чем мы доберемся до сути дела?
– Джереми, я думаю…
– Возможно, следующий на очереди – я. В конце концов, это же полностью соответствует логике вещей. Не исключено, что одно покушение на мою жизнь уже было. Как ты будешь чувствовать себя, если следующее будет успешным?
– У нас нет никаких оснований рассчитывать, что содержимое сейфа поможет…
Логан наклонился еще ближе.
– Кровь Пэм на твоих руках.
В кабинете стало тихо. Несколько секунд мужчины молча смотрели друг на друга. Потом, неслышно вздохнув, Олафсон поднял трубку, набрал внутренний номер и, услышав голос с лондонским акцентом, сказал:
– Иен? Доктор Олафсон. Мы можем передвинуть совещание на час позже? Да, правильно. Спасибо.
Он положил трубку, повернулся к Логану и, опустив руку в карман, достал кольцо с ключами, из которых выбрал небольшой латунный. Ключ подошел к замку нижнего ящика письменного стола. Олафсон выдвинул его, перебрал с дюжину висевших там пластиковых папок и остановился на последней, с одним-единственным, потемневшим от времени скоросшивателем без ярлыка. Взял его, положил на стол и раскрыл.
Внутри лежал конверт, неподписанный, но запечатанный темно-красным сургучом с печатью «Люкса».
Олафсон поднял конверт и еще раз посмотрел на Логана. Энигматолог ответил ему бесстрастным, ничего не выражающим взглядом. Наконец директор вздохнул и одним движением пальцев сломал печать.
В конверте оказался листок голубой бумаги с тремя числами: 42, 17 и 54.
Олафсон повернулся вместе с креслом к задней стене кабинета. Под абстрактными экспрессионистскими картинами висела рамка темного дерева с официальной фотографией первого директора и всех стипендиатов, сделанной в 1892 году, когда организация получила свое нынешнее название. Олафсон взялся за правый край рамы и осторожно потянул на себя. Рама повернулась на невидимых петлях.
За нею открылась дверца небольшого сейфа с наборным диском.
Держа в левой руке голубой листок, Олафсон несколько раз повернул диск влево, потом медленно и осторожно подвел его так, чтобы стрелка указывала
