шумный рикошет. Стреляли наугад, вслепую, однако пули с визгом проносились в пугающей близости.
Внезапно резкая боль обожгла ногу над поврежденным коленом. Логан инстинктивно охнул и подался в сторону, чтобы не попасть под следующие пули. Укрывшись в темноте, он ждал, жадно хватая воздух, прислушиваясь к голосам, которые сделались сначала громче, а потом затихли – очевидно, преследователи удалялись в другом направлении. И снова тишина. Какое-то время казалось, что они все же потеряли его в этой подвальной неразберихе.
Потеряли, успев, однако, подстрелить.
Логан посветил на рану. Пуля лишь зацепила внешнюю сторону бедра, прошив брючину, которая постепенно напитывалась кровью, сочащейся из глубокой царапины. Опасаться того, что преследователи заметят на черной воде кровавый след, не приходилось, но кровотечение следовало так или иначе остановить, пока еще есть силы. Ученый снял пиджак, оторвал рукав хлопчатобумажной рубашки, перевязал рану и крепко затянул узел. Потом надел пиджак и побрел дальше, уже медленнее, чем раньше, из-за дважды пострадавшей ноги.
Через какое-то время Логан наткнулся на бывший винный подвал. По обе стороны поднимались стеллажи из потемневшего от времени дерева. Все пустые. Густая паутина свисала с них гирляндами, похожими на веревочные.
За винным погребом начинался каменный переход с зияющими пустотой помещениями по обе стороны; судя по расположению полок, они использовались когда-то в качестве кладовых для продуктов. В конце перехода, за низкой аркой, обнаружилась комната, такая большая, что луч фонарика не достигал дальней стены. В самом начале истории особняка здесь определенно помещалась кухня: вдоль одной стены – плиты, у другой – огромный камин с чугунным горшком, висящим над треножником на ржавой цепи.
Логан на секунду замер, вслушиваясь в тишину. Но ни плеска воды, ни голосов позади себя не услышал.
Морщась от боли, он побрел через комнату. Вода здесь доходила ему до щиколотки. В центре стоял большой дубовый стол с оставленными на нем давным-давно кухонными принадлежностями: увесистыми секачами, молотками для отбивания мяса, разносортными деревянными ложками. Логан выбрал из представленного ассортимента филейный нож, осторожно сунул его за пояс брюк и двинулся дальше.
Вот наконец и дальняя стена. Он надеялся найти коридор или даже лестницу, которая вывела бы его на подвальный уровень, но не обнаружил ничего, кроме вделанного в стену необычного на вид металлического буфета. Логан медленно повернулся, посветил во все стороны фонариком, но убедился лишь в том, что выйти из комнаты можно лишь тем же путем, которым он только что вошел. Оптимизма это открытие не добавило.
Завершая обход, энигматолог снова высветил встроенный в стену буфет. Присмотревшись внимательнее, он пришел к выводу, что никогда в жизни не видел похожего буфета. Логан взялся за ручку, потянул на себя и вдруг понял, что перед ним кухонный лифт.
Он посветил внутрь – в обложенной кирпичом шахте, как в дымоходе огромного камина, висел деревянный каркас размером примерно три на четыре фута. На полу, покрытом толстым слоем пыли, лежало несколько пустых тарелок. Логан собрал их и опустил под воду.
Перед лифтом, между его деревянной рамой и кирпичной стеной, висела толстая веревка. Логан взял ее одной рукой и потянул.
Ничего.
Он зажал фонарик между зубами, ухватился за веревку обеими руками и потянул сильнее. Деревянная тележка дрогнула и чуточку поднялась.
Логан оглянулся через плечо – голоса послышались снова, и на этот раз они приближались.
Он снова посмотрел на кухонный лифт. Места в нем было достаточно. Но как, находясь в тележке, поднять ее вверх по шахте?
В потолке такого лифта должен быть люк. Логан взглянул на самодельную повязку и с удовлетворением отметил, что кровотечение почти прекратилось. Стараясь не обращать внимания на боль, он забрался в кабинку, толкнул крышку люка, посмотрел вверх и включил фонарик. Шахта уходила вверх примерно на двадцать пять футов и заканчивалась у кирпичной крыши желобчатым шкивом, к которому крепилась веревка.
Голоса приближались, и Логан закрыл дверцу лифта. Затем он подтянулся, выбрался через люк в потолке и опустил крышку прежде, чем на пол упала хотя бы капля крови.
Голоса сделались тише.
Логан осторожно потянул за веревку. Толстая и грубая, она была еще и скользкая. Он посмотрел на свои ладони. Подняться на двадцать пять футов по этой скользкой от жира веревке? Ни малейшего шанса. Тем более с больной ногой.
А если есть другой способ? Положив фонарик у ног и направив его вверх, Логан привстал на цыпочки, снова ухватился за веревку обеими руками и со всей силой потянул.
Далеко вверху что-то негромко скрипнуло, и лифт медленно, словно нехотя, пошел вверх.
Потянуть – закрепить веревку понадежнее – отдышаться – и снова потянуть. Логан поднялся на пять футов, потом на десять. Постанывая и поскрипывая, лифт полз внутри кирпичной шахты. После десяти футов Логан взял паузу. Непривычные к такого рода напряжению, мышцы рук и спины мелко подрагивали; кожа на ладонях покраснела и начала стираться.
Он снова взялся за дело и тянул, пока не увидел футах в десяти над собой, у самой вершины шахты, дверцу, через которую продукты передавались из кабинки в кухню. Поравнявшись наконец с дверцей, Логан закрепил веревку, перекинув ее через крюк в потолке. И, выпустив веревку из рук, едва не
