— Никогда не кончится?
— Никогда. Как оно может кончиться?
Медсестра ушла, а Ло Цзи все никак не мог расстаться со стаканом. Он не обращал внимания на насмешки Сюн Вэня. Эмоции говорили ему, что он держит в руках чудо, древнейшую мечту цивилизации — вечный двигатель. Если человечество на самом деле овладело неисчерпаемым источником энергии, то оно способно сделать практически что угодно. Теперь он верил заверениям красотки-медсестры: не все так плохо.
Позже в палату с плановым обходом зашел доктор, и Ло Цзи спросил его о проекте «Отвернувшиеся».
— Я о нем слышал. Была такая дурацкая хохма в старину, — недолго думая ответил тот.
— Что сталось с Отвернувшимися?
— Припоминаю, что один совершил самоубийство, другого забили камнями… Все это случилось в первые десятилетия проекта, и с тех пор прошло почти две сотни лет.
— А двое других?
— Не знаю. Наверное, по-прежнему в гибернации.
— Один из них был китайцем. Вы его не помните? — спросил Ло Цзи, с волнением глядя на врача.
— Тот, кто ударил по звезде заклинанием? Вроде бы, о нем упоминали в курсе новой истории, — припомнила сопровождающая доктора медсестра.
— Да, тот самый, — сказал Ло Цзи. — Где он сейчас?
— Не знаю. Думаю, так и лежит в гибернации. Я не слежу за этими делами, — рассеянно ответил доктор.
— А что стало со звездой? С той, на которую он наложил заклятие? Это была звезда с планетами. Что с ней произошло? — с замиранием сердца задал Ло Цзи следующий вопрос.
— Что-что… Наверно, висит, где висела. Заклятие, надо же… Это же курам на смех!
— То есть, с ней все в порядке?
— По крайней мере, я ничего не слышал. А вы? — обратился он к медсестре.
— Я тоже. — Она отрицательно покрутила головой. — Весь мир был тогда до смерти напуган, было не до всяких заклятых звезд.
— А потом? — У Ло Цзи отлегло от сердца.
— А потом случился Великий раскол, — сказал врач.
— Великий раскол? Что это такое?
— Позже узнаете. А пока отдыхайте, — с легким вздохом сказал доктор. — Правда, лучше бы вам о нем вообще не знать. — Он повернулся к выходу. По его белому халату побежали тяжелые, темные тучи. На униформе медсестры появилось множество пар глаз: одни испуганные, другие плачущие.
После ухода доктора Ло Цзи долго сидел на кровати, не двигаясь и бормоча себе под нос: «Хохма… Глупая старая хохма…» — пока не начал смеяться, сперва тихо, а потом во все горло, сотрясаясь от хохота. Он напугал Сюн Вэня, и тот порывался вызвать врача.
— Со мной все в порядке. Спи, — успокоил его Ло Цзи. Он и сам лег, и вскоре заснул, впервые с момента пробуждения.
Ему снились Чжуан Янь и дочка. Как и прежде, Чжуан Янь брела сквозь сугробы и несла спящую девочку на руках.
Когда он проснулся, в палату заглянула медсестра и пожелала ему доброго утра. Она говорила тихо, чтобы не будить спящего Сюн Вэня.
— Уже утро? А почему в палате нет окон? — Ло Цзи оглянулся вокруг.
— Любую часть стены можно сделать окном. Но доктор считает, что вам еще рано смотреть наружу. Это слишком необычно, вы разволнуетесь, и ваш отдых нарушится.
— Знаете, что действительно мешает моему отдыху? С момента пробуждения прошло уже порядочно времени, а я так и не знаю, как выглядит мир снаружи. — Ло Цзи показал на Сюн Вэня и пояснил: — Я не такой, как он.
Медсестра рассмеялась:
— Хорошо. Моя смена заканчивается. Могу показать вам окрестности, хотите? А когда вернетесь, позавтракаете.
Ло Цзи в нетерпении последовал за медсестрой в служебное помещение и внимательно осмотрелся. О предназначении половины предметов обстановки он догадывался, но понять, для чего используется другая половина, так и не мог. Ничего, похожего на компьютер, в комнате не было; но этого следовало ожидать, если экран компьютера можно вызвать на любой стене. Внимание проснувшегося привлекли три разноцветных зонтика, стоящих возле двери. Его удивил их размер. У них нет складных зонтиков?
Медсестра вышла из раздевалки. За исключением движущихся изображений на ткани, перемены в женской моде не выходили за пределы ожидаемого. По сравнению с родным веком Ло Цзи самым значительным отличием была бросающаяся в глаза асимметрия. Он с удовольствием подумал, что даже по прошествии ста восьмидесяти пяти лет видит прекрасное в женской одежде. Медсестра подхватила один из зонтиков — должно быть, тяжелый, поскольку она повесила его на плечо.
— Идет дождь?
