Ши Цян пояснил:
— Тебе под кожу левой руки зашили чип. Не беспокойся, нынче у всех есть такие. Используются как удостоверение личности. Любой экран тебя узнает. Куда бы ты ни пошел, увидишь на щитах рекламу, подобранную лично для тебя.
Явно услышав слова Ши Цяна, консультант запротестовала:
— Господин, это не реклама! Это услуга, оказываемая универсальной системой банковского обслуживания!
— Сколько у меня на счету? — спросил Ло Цзи.
На экране рядом с консультантом вспыхнула сложная диаграмма.
— Перед вами состояние всех ваших процентных счетов начиная с девятого года Эры Кризиса. Разобраться в этой диаграмме непросто, но я скопировала ее в вашу личную папку.
Диаграмма сменилась другой, попроще.
— А здесь ваши финансы на данный момент, по всем счетам в универсальной системе банковского обслуживания.
Ло Цзи не имел ни малейшего представления, что означают все эти цифры. Тогда он спросил напрямую:
— Так сколько же?
— Парень, да ты богач! — Ши Цян от души хлопнул его по плечу. — У меня поменьше будет, но тоже ничего так! Что ни говори, двести лет сложных процентов — это и в самом деле долгосрочные вложения. Из бедняка стал богатеем. Жалею только, что побольше не скопил!
— Но… вы уверены, что тут нет ошибки? — Ло Цзи с недоверием смотрел на экран.
— А? — Большие глаза консультанта вопросительно смотрели на Ло Цзи.
— Прошло больше ста восьмидесяти лет. Разве не было инфляции? Не было никаких финансовых потрясений?
— Ты чересчур много думаешь. — Ши Цян вытащил из кармана пачку сигарет. Ло Цзи понял, что табак по-прежнему в ходу. Удивительным было то, что, вытянув из пачки сигарету, Ши Цян задымил ею, не прикуривая.
— В период Великого раскола произошло много циклов инфляции, — ответила консультант, — и финансово-кредитная система была близка к развалу. Однако в соответствии с действующим законом, проценты по вкладам спящих рассчитываются по особой формуле. Она опускает период Великого раскола; вложения пересчитываются в деньги времен после Раскола, и калькуляция процентов продолжается с этой точки.
— Вот это да! Обслуживание по высшему классу! — воскликнул Ло Цзи.
— В хорошее время живем, кореш, — дохнул дымом Ши Цян. Затем, воздев тлеющую сигарету, заметил: — Разве что курево паршивое.
— Господин Ло Цзи, сейчас мы только познакомились. Когда вам будет удобно, мы обсудим ваши финансовые потребности и план инвестиций более подробно. Если у вас нет других вопросов, я прощаюсь. — Консультант улыбнулась и помахала рукой.
— У меня есть один вопрос, — быстро вставил Ло Цзи. Он не знал, как принято обращаться к девушкам в эту эпоху, и не хотел ошибиться. Поэтому он просто сказал:
— Я мало знаком с этим временем — извините, пожалуйста, если мой вопрос вас обидит.
Консультант опять улыбнулась:
— Не беспокойтесь. Это часть наших обязанностей — как можно скорее познакомить вас с нашей эпохой.
— Вы живой человек или робот? Или вы программа?
Консультант, ничуть не обидевшись, ответила:
— Разумеется, я живой человек! Разве компьютер справится с такой сложной работой?
Изображение женщины исчезло с экрана. Ло Цзи обратился к Ши Цяну:
— Да Ши, кое-чего я не понимаю. Вокруг нас эпоха, в которой изобретены вечный двигатель и синтетическое зерно. Но компьютерная технология совсем не продвинулась! Искусственный интеллект не способен даже дать справку о банковском счете!
— Какой еще вечный двигатель? О чем это ты? — недоуменно спросил Ши Цян.
— Вечный двигатель — олицетворение бесконечного запаса энергии.
— Где? — Ши Цян посмотрел вокруг.
Ло Цзи ткнул пальцем вверх, указывая на транспортные потоки над головой:
— Вон те летающие автомобили. Они на бензине работают или на аккумуляторах?
Ши Цян затряс головой:
— Ни на том, ни на другом. На Земле больше не осталось нефти. Автомобили могут летать вечно, без аккумуляторов, и никогда не останутся без питания. Потрясающие штуковины. Подумываю купить себе такую.
— Почему же тебя не восхищает это технологическое чудо? Безграничная энергия для всего человечества! Это ведь такое же великое событие, как создание неба и земли первопредком Пань-гу! Разве ты не понимаешь, насколько великолепен этот век?
Ши Цян отбросил окурок в сторону; потом, передумав, поискал его в траве, поднял и бросил в ближайшую урну.
