за дно, а одна даже отгрызла кусочек весла. Впрочем, и этих рыб быстро отвлекала на себя пена позади лодки, так что большого урона они не нанесли. Белое облако за кормой и блаженствующие рыбины напомнили принцессе о рае небесном, каким он представал в рассказах священников.
Берег уходил вдаль, а лодочка всё ближе подплывала к Могильному острову.
И тут тетушка Дорода воскликнула:
— Посмотрите, принц Глубокая Вода вроде как стал меньше ростом!
Росинка пригляделась: кормилица не ошиблась. Принц по-прежнему был великаном, но казался существенно ниже, чем с берега. Он так и стоял спиной к путешественникам и смотрел в другую сторону.
Принцесса перевела взгляд на Далекого Паруса, орудовавшего веслами. Он был само олицетворение силы: всё его тело бугрилось мышцами, весла в руках поднимались и опускались ритмично, словно крылья, и челнок неустанно летел вперед. Молодой человек, похоже, был прирожденным моряком — на воде его движения становились свободнее и увереннее, чем на земле.
— Принц видит нас! — воскликнула тетушка Дорода. И правда, Глубокая Вода повернулся в их сторону и указывал рукой. В глазах его читалось изумление. Губы принца двигались, как будто он что-то кричал. Ничего странного, что он так удивился: море смерти рассекала одна-единственная лодка, а за ней тянулся пенный шлейф, — чем дальше он уходил от кормы, тем становился шире. Принцу-великану наверняка казалось, будто по морю плывет невесть откуда взявшаяся длиннохвостая комета.
Однако вскоре мореплаватели догадались, что принц кричал вовсе не им. Около ног исполина появилось несколько человек нормального роста. Издалека эти люди казались карликами, лиц было не разглядеть. Но все они смотрели на приближающуюся лодку, кое-кто махал рукой.
Когда-то Могильный остров был необитаем. Двадцать лет тому назад, отправляясь на рыбалку, Глубокая Вода прихватил с собой дворецкого, учителя и еще нескольких стражников и слуг. А вскоре после того, как они сошли на остров, у прибрежных отмелей появились косяки рыб-обжор и отрезали дорогу назад.
Росинка и ее спутники заметили, что принц стал еще меньше ростом. Чем ближе лодка подходила к берегу, тем ниже казался Глубокая Вода.
И вот до острова рукой подать. Путники разглядели человек восемь нормального роста, одетых в немудреную одежду из грубой ткани — такая же была и на принце. На двоих сохранилось дворцовое одеяние, правда, очень старое и изношенное. У большинства на поясах висели мечи.
Островитяне высыпали на берег, а принц остался стоять, где стоял. Теперь он был всего лишь раза в два выше других — больше уже не исполин.
Капитан налег на весла, и челнок рванулся вперед. Волны несли его, словно пара огромных ладоней, и вскоре лодочка резко остановилась, уткнувшись в прибрежный песок. Принцесса чуть не свалилась с кормы. Островитяне колебались, видимо, опасаясь рыб-обжор, и всё же четверо из них подошли к воде, придержали лодку и помогли принцессе сойти на берег.
— Осторожно! Принцесса должна оставаться под зонтиком! — крикнула тетушка Дорода. Она теперь так наловчилась, что вертела зонтик одной рукой.
Островитяне даже не пытались скрыть удивление. Они переводили взгляды с кружащегося зонтика на кильватерный след лодки. Пена из хе’ершингенмосикенского мыла и рыбы-обжоры образовали широкую черно-белую полосу, соединившую остров с побережьем королевства.
На берег вышел принц Глубокая Вода. Росту в нем теперь было не больше, чем в обычном человеке — он был даже ниже кое-кого из своих соплеменников-островитян. Принц чистосердечно, словно простой рыбак, улыбнулся новоприбывшим, но Росинка заметила, как сходны его движения с жестами их отца-короля. С глазами, полными слез, она воскликнула:
— Братец! Я твоя сестра, Росинка!
— Ты и в самом деле похожа на мою сестру. — Принц всё с той же улыбкой раскрыл ей объятия, но несколько стражников заступили новоприбывшим дорогу. Некоторые обнажили клинки и смотрели на капитана с подозрением. Далекий Парус, не выказывая испуга, подобрал меч, который принцесса бросила на песок, и осмотрел его. Чтобы успокоить настороженных охранников, капитан взял меч за лезвие, а не за рукоять. Он убедился, что кусок мыла, насаженный на клинок, уменьшился всего лишь на треть.
— Докажите, что это действительно принцесса, — сказал старик в изношенной и латаной, но по-прежнему опрятной ливрее. Лицо старика носило следы многолетних испытаний, однако борода была аккуратно подстрижена. Даже на этом всеми забытом острове он явно старался сохранять достоинство дворцового служителя.
— Да ты, никак, не узнаешь меня? — удивилась тетушка Дорода. — Ты дворецкий Тенистый Лес, а вон там королевский учитель Открытое Поле.
Оба кивнули. Открытое Поле сказал:
— Тетушка Дорода, а ты всё такая же крепкая и бодрая, несмотря на возраст!
— Да и вы тоже не помолодели! — съязвила та, но тут же утерла глаза свободной рукой.
Лицо дворецкого Тенистого Леса, однако, сохраняло свое мрачное выражение.
— Мы здесь уже двадцать лет и понятия не имеем, что происходит дома. Мы обязаны потребовать, чтобы принцесса доказала, что она принцесса. — Он повернулся к Росинке: — Вы готовы пройти испытание крови?
