что у Уэйда была только одна рука, все его движения в невесомости были уверенными и точными, словно при нормальной тяжести.
В кабине царили сумерки. Солнечные лучи, отразившиеся от поверхности Земли и затем вторично отразившиеся от «Юпитера» — вот и всё освещение. Напрягая глаза, Чэн Синь всмотрелась в Уэйда и нашла, что прошедшие с их последней встречи восемь лет не сильно его изменили. Он выглядел примерно так же, как тогда, в Австралии.
— Что вы здесь делаете? — спросила Чэн Синь, стараясь говорить спокойно. Но, как всегда, ей с трудом удавалось сохранить хладнокровие в присутствии этого человека. Испытания последних лет закалили и отшлифовали ее сердце так, что оно стало гладким, как поверхность астероида перед шлюпкой. И лишь Уэйд торчал одиноким острым выступом.
— Мой срок закончился месяц назад. — Он вынул из кармана половинку сигары и сунул в рот, хотя закурить здесь не мог. — Скостили. Да, да, убийца вышел всего через одиннадцать лет. Понимаю, это несправедливо… по отношению к тебе.
— Мы все обязаны подчиняться закону. Не вижу в этом ничего несправедливого.
— Подчиняться закону? Во всем? А как насчет двигателя, искривляющего пространство?
Как и раньше, Уэйд без долгих церемоний перешел прямо к делу. Чэн Синь не ответила.
— Зачем тебе световые корабли? — задал вопрос Уэйд, беззастенчиво уставившись в глаза собеседницы.
— Затем, что только они сделают человечество великим, — ответила Чэн Синь, бесстрашно встречая взгляд бывшего начальника.
Уэйд кивнул и вынул сигару изо рта.
— Очень хорошо. Масштабно мыслишь.
Чэн Синь смотрела на него, и в глазах ее стоял невысказанный вопрос.
— Ты знаешь, что хорошо, что плохо, и у тебя есть смелость и чувство долга, чтобы сделать правильный выбор. Вот почему ты выдающаяся личность.
— Но?..
— Но у тебя не хватает ни воли, ни качеств, необходимых, чтобы осуществить это намерение. У нас с тобой общий идеал. Я тоже хочу увидеть, как строятся световые корабли.
— К чему вы клоните?
— Оставь это мне.
— Оставить вам что?
— Да все, что у тебя есть: свою компанию, свое богатство, авторитет, положение в обществе и, если сумеешь, свою репутацию и нимб вокруг головы. Я воспользуюсь всем этим, чтобы построить световые корабли, — ради воплощения твоих идеалов и ради величия человеческого духа.
Снова включились маневровые двигатели шлюпки. Хотя сила притяжения астероида была очень мала, ее всё же хватало, чтобы шлюпка потихоньку падала на «Юпитер». Двигатели отвели суденышко на прежнюю дистанцию. Их плазменный выхлоп осветил участок поверхности астероида, и намалеванное на нем красное пятно стало похоже на открывшийся глаз. Сердце Чэн Синь стеснилось непонятно от чего — то ли от этого зрелища, то ли от слов Уэйда. Уэйд уставился на гигантское око взглядом острым и холодным, с тлеющим в нем глумливым огоньком.
Чэн Синь молчала. Она не знала, что ответить.
— Не совершай одну и ту же ошибку дважды, — процедил Уэйд. Каждое его слово било прямо в сердце Чэн Синь, словно тяжелый молот.
Время пришло — звездно-водородная бомба взорвалась. Без атмосферного щита почти вся ее энергия ушла в излучение. На мониторах камер, ведущих прямой репортаж с расстояния в четыреста километров, рядом с Солнцем вспыхнул огненный шар. Вскоре он превзошел светило в яркости и размерах, и светофильтры камер быстро потемнели. Если бы кто-нибудь прямо взглянул на шар с этого расстояния, то потерял бы зрение мгновенно и навсегда. Когда поддельное «Солнце» достигло наибольшей яркости, камеры уже не показывали ничего, кроме ослепительной белизны. Казалось, пламя готово поглотить всю Вселенную.
Прячущиеся в тени огромного камня Чэн Синь и Уэйд ничего этого не наблюдали — телевизионная аппаратура в шлюпке была отключена. Зато они увидели, как позади внезапно вспыхнул «Сатурн». Затем мимо шлюпки полетела расплавленная лава, образовавшаяся на стороне «Юпитера», обращенной к «Солнцу». Капли, срывающиеся с краев астероида, багрово пылали, но когда они отдалялись на некоторое расстояние, отраженный свет термоядерного взрыва затмевал их собственное свечение, и брызги лавы сверкали, словно фейерверк. Зрелище из шлюпки походило на вид с вершины серебряного водопада, летящего к Земле. К этому времени четыре маленьких астероида, имитирующих планеты земной группы, обратились в золу, а четыре больших — «газовые гиганты» — стали похожи на шарики мороженого, нагретые с одного боку. Сторона, обращенная к месту взрыва, расплавилась и превратилась в гладкую полусферу. Каждая «планета» обзавелась сияющим лавовым хвостом. Примерно через десять секунд после того, как излучение достигло «Юпитера», имитация «звездного вещества» — разорванная оболочка бомбы — ударила в астероид, отчего тот дернулся и медленно поплыл прочь от «Солнца». Включившиеся маневровые двигатели шлюпки помогали ей сохранять прежнюю позицию по отношению к «Юпитеру».
Огненный шар горел около тридцати секунд, а затем потух — как будто в огромном зале внезапно выключили свет. Настоящее Солнце, примерно в одной астрономической единице отсюда, казалось блеклым. Как только пылающий шар исчез, багровое сияние раскаленной половины астероида стало
