Вечная жизнь Смерти

Чу Янь указал в направлении, откуда они пришли. Морович и Гуань снова увидели трубки: теперь были видны полностью и они, и циркулирующая по ним жидкость. Внутри сферы трубки изгибались и искажались, а сфера казалась росинкой на паутине. Из трехмерного пространства она выглядела совсем не так. Там она не преломляла лучи света и потому была невидимой. Ее присутствие можно было обнаружить только по исчезновению предметов, оказавшихся внутри пузыря.

— В следующий раз обязательно наденьте скафандры. Новички с трудом ориентируются; если вы найдете новую точку прокола, чтобы вернуться, то в трехмерном пространстве можете оказаться за бортом корабля.

Чу Янь предложил спутникам следовать за ним и шагнул в пузырек-росинку. В тот же миг они оказались в трехмерном мире, в коридоре корабля, точно там же, откуда десять минут назад перенеслись в четырехмерное пространство. По сути, исследователи никуда не перемещались — просто место, где они находились, приобрело дополнительное измерение. Круглая дыра в переборке оставалась там же, и они по-прежнему видели «разорванные» трубки.

Вот только Моровичу и Гуаню этот мир уже не был привычен. Трехмерная реальность душила и сковывала их. Гуань переносил этот эффект немного легче — он уже бывал в четырехмерном пространстве, хоть и в полусне. Но Морович страдал от клаустрофобии, ему казалось, что он задыхается.

— Ничего особенного. Сходите несколько раз — привыкнете, — засмеялся Чу Янь. — Теперь вы знаете, что такое настоящий простор. Будете чувствовать себя стесненными, даже если наденете скафандр и выйдете в открытый космос.

— Как всё это случилось? — Морович рванул на себе воротник, жадно глотая воздух.

— Мы вошли в область космоса, в которой пространство имеет четыре измерения. Вот и все. Мы назвали эту область четырехмерным фрагментом.

— Но мы сейчас находимся в трехмерном пространстве!

— Четырехмерное пространство включает в себя трехмерное точно так же, как трехмерное включает в себя двумерное. Если воспользоваться аналогией, мы находимся на трехмерном листе бумаги, подшитом в четырехмерную книгу.

— Позвольте мне предложить модель, — взволнованно заговорил Гуань. — Всё наше трехмерное пространство — это большой, тонкий лист бумаги размером шестнадцать миллиардов световых лет в поперечнике. Где-то на этом листе лежит крохотный четырехмерный мыльный пузырь.

— Великолепно, доктор Гуань! — Чу Янь хлопнул астронома по плечу, отчего тот закружился в невесомости. — Я давно уже подыскивал хорошую аналогию, а вы предложили ее с первой попытки. Вот почему нам нужен космолог! Вы совершенно правы. Мы ползли по поверхности трехмерного бумажного листа, а потом угодили в этот мыльный пузырь. Через точку прокола мы можем всплыть над листом и попасть внутрь пузыря.

— Мы только что побывали в четырехмерном пространстве, но наши тела так и остались трехмерными, — заметил Морович.

— Совершенно верно. Мы были плоскими трехмерными фигурками, плавающими в четырехмерном объеме. Не вполне ясно, каким образом нам удается уцелеть в четырехмерном пространстве, ведь там, скорее всего, действуют иные законы физики. Подобных вопросов много.

— А что представляют собой точки прокола?

— Трехмерный лист бумаги не идеально ровный. Кое-где образуются складки, выпирающие в четвертое измерение. Точка прокола — это туннель из нижних измерений в высшие. Мы прыгаем в такие точки и попадаем в четырехмерное пространство.

— И много их — этих точек?

— О да. Они повсюду. «Синий космос» первым раскрыл их секрет потому, что у нас экипаж больше и поэтому больше шансов встретиться с точками прокола. На «Гравитации» людей меньше, и за их психическим здоровьем наблюдали гораздо пристальнее. Те, кто встречался с этим явлением, не осмеливались никому рассказать.

— У всех точек прокола такой же небольшой размер?

— Нет. Бывают и намного больше. Вот загадка, которую мы так и не сумели разгадать. Однажды мы заметили, что треть «Гравитации» — вся корма — попала в четвертое измерение и несколько минут оставалась там. Почему никто из вас не заметил ничего необычного?

— Вообще-то экипажа в кормовой части корабля обычно нет. Впрочем, ошибаюсь — вот он там был. — Морович повернулся к Гуаню. — Вы наверняка что-то почувствовали. Доктор Уэст мне рассказывал.

— Я был в полудреме. А потом идиот-доктор убедил меня, что это была галлюцинация.

— Невозможно заглянуть в четвертое измерение из трехмерного пространства. Но можно, находясь в четырехмерном пространстве, видеть все, что происходит в трехмерном, и воздействовать на предметы в нем. Мы устроили засаду на «капли» в четырехмерном пространстве. Как бы ни были прочны зонды сильного взаимодействия, они всего лишь трехмерные объекты. В этом смысле трехмерность — синоним уязвимости. Из четырехмерного пространства «капли» представились нам чертежами-развертками, совершенно беззащитными. Мы проникли внутрь и, не понимая их устройства, просто стали крушить всё подряд.

— Знает ли Трисолярис о существовании фрагмента четырехмерного пространства?

— Полагаем, что нет.

— Этот мыльный пузырь — в смысле, фрагмент — насколько он большой?