остальной мебелью. Другое дело, что, спихивая в «гостевую» всякий ненужный хлам, я успел завалить эту самую кровать кучей каких-то коробок… Пришлось перетаскивать их в свободный угол комнаты.
Окинув взглядом итог незапланированной уборки, я удовлетворенно кивнул и, постелив перетащенное из своей спальни постельное белье, со сладким зевком рухнул на кровать. Глаза слипались, и спать я хотел просто неимоверно. Но не судьба…
Легкие шаги за дверью я расслышал позже, чем выкрученная для тренировки на повышенное внимание чуйка сообщила, что по дому шарится одна неугомонная нареченная. Вот входная дверь в мою комнату тихонько скрипнула.
— Кирилл, ты не спишь? — тихий шепот, раздавшийся в помещении, заставил меня вздохнуть.
— Нет, но предупреждаю: вопрос «почему?» станет последним в твоей недолгой и такой яркой жизни, — пробурчал я, открывая глаза. Не то чтобы я хотел что-то увидеть, но… если они останутся закрытыми, то, чувствую, не пройдет и минуты, как я провалюсь в сон.
Открыл. Черт! Лучше бы я уснул. Моих собственных умений и лунного света, льющегося в окно, оказалось вполне достаточно, чтобы рассмотреть наряженную в полупрозрачное нечто гостью. Как там… «Обходя окрестности Онежского озера, отец Онуфрий обнаружил обнаженную Ольгу…» Твою дивизию, ну за что?!! Чертовы гормоны, чертовы евгеники… арргх!
— Девушка, если ты сейчас не исчезнешь из моей комнаты, одной девушкой на свете станет меньше. Это я тебе могу пообещать, — прикрыв глаза и пытаясь избавиться от продолжающей маячить перед мысленным взором соблазнительной картинки, тихо проговорил я. Р-родители-экспериментаторы, чтоб им… ну мамы, ну подсуропили!
— Ты меня убьешь? — так же тихо поинтересовалась Ольга. Вот только тон… и направление движения как-то не соответствовали предположению. Ей бы к двери податься…
— Это заразно, — констатировал я, все еще стараясь избавиться от сладкого видения под закрытыми веками. Безуспешно, разумеется.
— Что именно? — А вот теперь в голосе нареченной явно послышалось любопытство.
— Дурость женская, обыкновенная. Судя по всему, она передается воздушно-капельным путем, и ты ею заразилась. От Линки, должно быть.
— Что?! — Кхм, кажется, я что-то не то сказал. Или меня не так поняли… Впрочем, разбираться буду потом. А пока…
Рывком переместившись за спину уже приготовившейся к удару Ольги, я мысленно перекрестился и… сжал ее в объятиях, пока нареченная не разнесла комнату к чертям… Один раз такой фокус мне уже удался, так почему бы и не повторить?
Кипевший вокруг девушки Эфир неохотно улегся, но не успел я перевести дух, как входная дверь буквально впечаталась в стену, а в проеме возникла массивная фигура Хромова.
— Ох. Прошу прощения, я подумал… впрочем, не суть важно, — рассмотрев Ольгу в моих объятиях, прогудел гвардеец и, заговорщицки мне подмигнув, исчез, словно его и не было. И только тут я понял, что нареченная уже не прижимается ко мне спиной и… тем, что ниже, а, неведомым образом развернувшись в кольце рук, внимательно смотрит мне в глаза.
— Я поговорю с тобой о Малине Федоровне… утром, — тихонько проговорила Оля, прижимаясь ко мне… И, честно, я даже возражать не стал. Ни о времени, ни о теме. Не до того…
И черт с ним, со сном, на пенсии отосплюсь!
Валентин Эдуардович Бестужев перечитал записку, оставленную ему сбежавшей дочерью, после чего активировал браслет и заново прочел присланное утром письмо от Хромова. Прикрыл глаза, вздохнул и… ухмыльнулся.
— Всех обошла. Все споры разом… Но бедный Кирилл. Ему же теперь от разъяренных ухажеров отбиваться и отбиваться. Впрочем… — Вспомнив короткий рассказ гвардейца о способностях бывшего Громова, Бестужев хмыкнул. — Большой вопрос, кому в действительности нужно сочувствовать. Ему или его будущим противникам.
Тут браслет вновь подал сигнал, и его владелец углубился в изучение еще одного письма… по прочтении которого довольная улыбка Бестужева превратилась в веселый оскал, а потом Валентин Эдуардович разразился гомерическим хохотом.
— Ну Кирилл, ну затейник! Ладно, помогу и сообщу… вовремя. — Бестужев залил присланную копию чека в память браслета и, рассмеявшись, покачал головой. — Да. Вот уж действительно два сапога — пара.
Утром выяснилось, что ни я, ни Ольга толком не знаем, как нам себя вести. У нареченной это вообще первый опыт, а я… я попросту уже забыл, каково это — просыпаться в одной постели с женщиной, и от накативших, казалось, давно и прочно забытых ощущений пребывал в состоянии томной задумчивости. Тормозил, проще говоря. А учитывая гормональный шторм в наших организмах, Ольгино смущение и еще больше усугублявшие его ехидные ухмылки Хромова… В общем, это было сложное утро. Хорошо еще, что Оля оказалась в курсе кое-каких специфических лечебных техник, которые легко справились с некоторыми последствиями бурной ночи и изрядно облегчили ее первый опыт.
А вот то, что меня периодически накрывает волнами ее эмоций, в которых страшным коктейлем смешались нежность, радость, смущение и старательно, но безуспешно подавляемое желание… стало для меня сюрпризом. Причем мне даже не нужно напрягаться, чтобы уловить исходящий от
