гудела. А старшие классы вдруг стали обходить младших стороной. По крайней мере, тех, кто участвовал в «новых» клубах. Следили этак ненавязчиво издалека — и не вмешивались. Впрочем, оно и к лучшему. К тому моменту, когда мы наконец выработали стоящий план, нервы у всех были на пределе. Без ругани дело не обошлось, и хотя в результате консенсус был достигнут, подходить к некоторым участникам дебатов было небезопасно, по крайней мере без асбестовых костюмов. Гурьба раздраженных, не успевших успокоиться пятнадцатилетних одаренных — это… хм, не фунт изюму, в общем.
Как бы то ни было, план был принят, и работа закипела. Дело нашлось всем. Даже моделисты, у которых вроде бы все собранные агрегаты, включая созданные до поступления в гимназию, работали как часы, вынуждены были сдаться под напором своего штатного артефактора и, понукаемые Резановым, занялись проверкой моделей. Но больше и дольше всех бушевали вышивальщицы. Ну да, их кропотливая работа не терпит суеты, а тут требовалось сотворить кучу всего, да за столь малый срок.
Вот, кстати, сильно подозреваю, что сроки подготовки проектов для нас были сдвинуты почти на месяц не случайно. И Леонид был согласен с моими выводами… а уж когда к тому же мнению пришла и Вербицкая, мимоходом озвучив эту мысль на перемене и подтвердив свою осведомленность ссылкой на утверждение Екатерины Фоминишны, с которой ушлая девчонка умудрилась найти общий язык… или родственников, кто их разберет… в общем, младшие классы заворчали еще больше. Старшие сначала улыбались, а когда получили в ответ предупреждающий оскал, попытались «показать новичкам их место» и ожидаемо сели в лужу. Ну да, а как еще это назвать, если два самых умных старшеклассника не нашли иного способа, чтобы продемонстрировать свою удаль иначе, чем прижав огрызнувшегося на них младшего.
Промахнулись. Взбудораженный последним обсуждением, недовольный предстоящим количеством работы, что отнимет его личное время, и без того невеликое ввиду идущей полным ходом домашней учебы, младшеклассник ответил воздушным копьем и универсальным кличем на все времена: «Наших бьют!»
Клич не остался без ответа, и два десятка его однокашников вынесли «удальцов» из школы стихийной атакой, да так, что за время своего полета к выходу те ни разу не коснулись пола. Так и просвистели в распахнутые двери мячиками для пинг-понга, под веселый и злой рев младших и изумленное молчание попавшихся на пути старшеклассников, нашедших в себе мудрость не вставать на пути у лавины.
Влетело всем. Младшим за непочтительность и разгул, старшим — за то, что не остановили и не вразумили, старостам… за все сразу. Но итог стоит признать скорее положительным. Одного выступления обозленных младшеклассников хватило, чтобы старшие стали держать дистанцию. Ну а лично для меня, как для старосты, принявшего на себя всю ответственность за происшествие… да-да, удальцы-то решили устроить дедовщину в отношении Леонида… В общем, Совет учителей выслушал мою короткую речь и, ввиду очевидного раскаяния виновника и его «содействия следствию», так сказать, ограничился решением лишить меня статуса старосты сразу по окончании триместра. О, надо было видеть физиономию Леонида, когда он узнал об этом приговоре. Ха! Как будто я не знал, что втайне мой накосячивший заместитель холит и лелеет надежду, что так и останется на вторых ролях. Вот уж дудки.
На радостях я даже сумел отловить с некоторых пор постоянно избегавшую меня Марию Вербицкую и напомнил ей о нашей договоренности.
— Итак. Любезная Мария Анатольевна, я жду ответа на давний и, судя по вашей неуловимости, не забытый вами вопрос. Надеюсь, в своей снисходительности вы все-таки поведаете мне, что подвигло вас на затею с охотницами…
— Ах, Кирилл Николаевич, право, я совершенно не понимаю, о чем вы говорите, — захлопала ресницами первая красавица класса. Однако нервно крутящаяся в ее руках пилочка говорила о том, что барышня не так спокойна, как хочет казаться.
— А мы знаем… — в унисон пропели появившиеся непонятно откуда близняшки. Сестры тут же взяли мою одноклассницу в коробочку и, зафиксировав ее, схватив под руки, словно лучшие подружки, ласково улыбнулись.
Вот как у них это получается, а? Один взгляд, одна улыбка — и вместо «зоикосмодемьянской» передо мной оказалась поникшая и готовая к сотрудничеству особа. М-да уж.
— Я сама расскажу, — вздохнула Мария, бросив короткий и недовольный взгляд сначала на одну близняшку, а потом на другую. Я ее понимаю. Ум Милы да характер Лины — сочетание убойнейшее, кого угодно до цугундера доведет.
Впрочем, не все было так страшно, и рассказ свой Мария начала только после того, как была отконвоирована сестрами в кулинарный кабинет, а на столешнице перед нами появился чай со всем к нему причитающимся. Так что допрос довольно быстро превратился в дружескую беседу… По крайней мере, до тех пор, пока я не узнал, что вся эта эпопея с охотящимися на меня ученицами была инспирирована госпожой Вербицкой с одной незатейливой целью… Услышав которую я в очередной раз вынужден был признать, что не понимаю женской логики. Вообще.
Устроить мне нашествие потенциальных невест только для того, чтобы присмотреться получше к жертве и оценить возможные и необходимые шаги для моего приручения… это выше моего понимания. А вот Мила с Линой глянули на Вербицкую с нескрываемым уважением… и толикой злости со стороны Лины, если я правильно расшифровал ее взгляд.
— Но сначала ты старательно избегал общения с ними, а вчера я узнала, что опоздала, — развела руками девушка. — Ничего не могу сказать. Повезло Ольге Валентиновне.
— Ей? Не мне? — уточнил я, находясь в полном обалдении от обрушенных на мою голову новостей.
— Ну, лично с госпожой Бестужевой я не знакома, так что о том, как повезло тебе, я судить не могу. А вот она — определенно поймала удачу за хвост, — вздохнула Мария.
