доехала с ветерком и веселыми взвизгами. А я, развернув «Лисенка», помчался домой, где меня уже должны были дожидаться ученицы. Собственно, так оно и получилось. Рыжий въехал во двор дома, и мне пришлось изрядно покрутить рулем, прежде чем я смог объехать аж три вездехода, занявшие немалую часть площадки перед домом. А вот чего я точно не ожидал — так это того, что вместе с близняшками меня почтит присутствием сын наследника рода Громовых. Впрочем, нет. Была еще одна вещь, которой я ожидать никак не мог. А именно — прием, который оказали мне мои ученицы. Витающую в воздухе злость и ревность, кажется, можно было резать ножом. Хм, не понял…
— Кирилл, когда девочки просили тебя продемонстрировать гимназии, что между вами ничего нет, они вовсе не имели в виду, что ты должен показать, насколько близок с некой Марией Вербицкой.
От холодного тона Ольги у меня даже зубы ломить начало, как от глотка колодезной воды в жару.
— Не понял, — честно признался я, усаживаясь за стол рядом с Алексеем. Ольга недоуменно моргнула, прислушалась к Эфиру и, повернувшись к насупившимся близняшкам, развела руками:
— Девочки, извините. Но он, кажется, действительно понятия не имеет, что натворил.
И вот тут до меня дошло… Ну да, а как еще ученики, чье состояние можно описать одной фразой «гормон пришел», могли отреагировать на наш с Вербицкой совместный отъезд? По их логике, я же ее «до дома проводил». Дьявольщина! Чертова актриса! Наверняка, в отличие от меня, она этот момент прекрасно просчитала. Ну спасибо, Машенька, ну удружила…
Заметив, что в Эфире ощутимо убавилось желания убийства, я огляделся и вздохнул. Они уже хохочут. Покосился на Алексея, но тот немедленно сделал вид, что поперхнулся печеньем, и прижал ко рту белоснежный платок. Как будто это могло скрыть возмущение в Эфире! Впрочем, смеялись барышни недолго. Уже через пять минут они были отправлены на полигон с персональными заданиями, после чего я налил себе кофе и, закурив, уставился на успевшего посерьезнеть Алексея.
— Итак? Что привело сына наследника боярского рода в мое скромное жилище? — поинтересовался я.
— На этот раз я только посланник, Кирилл, — развел руками двоюродный брат и, поднявшись из-за стола, чуть ли не торжественно вручил мне письмо из разряда личных официальных. По крайней мере, почерк…
— Хм, если я еще не забыл уроки госпожи Поляковой, то родовой печатью закрываются только письма главы рода, — протянул я, подняв взгляд на Алексея. — А Федор Георгиевич, чьего почерка я пока, славу богу, тоже еще не забыл…
— Советом рода признан новым боярином Громовым. Георгий Дмитриевич отстранен от главенства по состоянию здоровья. Два дня назад государь прислал конфирмацию. — Алексей вздохнул. Я недоуменно приподнял бровь, и кузен, бросив короткий взгляд по сторонам, тихо договорил, отвечая на невысказанный вопрос: — Дед вроде как с ума сошел… Но этого, сам понимаешь, даже в родовых архивах не будет. Так-то…
Приглашение на пир по случаю вступления в наследство. М-да. Дико звучит: «вступление в наследство», при живом-то наследодателе. Черт! И ведь не отвертишься теперь. Впрочем… отношения с дядей Федором у меня куда лучше, чем с остальной частью кровных родичей… да и близняшки вроде бы исправляются. Алексей? Хм, посмотрим-посмотрим. А вот остальные дедушки — это такие хинные пилюли, что так и хочется плюнуть и забыть.
— Я приеду.
— Спасибо, Кирилл, — Алексей устало улыбнулся. — Мы будем ждать… Да, приглашение на две персоны, учти!
Ага. На невесту мою решили взглянуть, значит. Ну-ну. Распрощавшись с теперь уже наследником рода, я потер лоб и… пришел к выводу, что пора обзаводиться кондуитом вроде Ленькиного. Иначе того и гляди что-то забуду. Леонид… вспомнив заместителя, я улыбнулся. Если бы не его «база данных» на наших одноклассников, я бы, наверное, и не додумался до той идеи, что сегодня приведет меня на порог дома Вербицких. Остается только надеяться, что поход в гости будет удачным.
Просторный кабинет, обитый темными фигурными панелями мореного дуба, заставленный многочисленными стеллажами книг, был тих и пуст. В высокие окна лился тусклый свет позднего зимнего утра, на высокой мраморной полке камина размеренно тикали массивные часы… Но вот откуда-то из-за высоких двойных дверей накатил неясный гул, в котором, по мере приближения, все яснее слышались уверенные шаги и голоса. Несколько голосов.
Дверные створки дрогнули и распахнулись, в кабинет стремительной походкой ворвался хозяин. Молодой человек, высокий, сухопарый, лет двадцати пяти на вид, он, недовольно хмуря брови, бросил на широкий двухтумбовый стол внушительную папку и, застыв на миг у окна, вдруг резко развернулся к притормозившим у порога сопровождающим.
— Нет, господа. Так дело не пойдет. Меня совершенно не устраивают ни действия Приказа, точнее, его бездействие, ни отговорки оперативников! — Чуть вытянутое лицо с характерным крючковатым носом дернулось в недовольной гримасе. — Да пройдите же вы. Или я должен кричать на весь этаж?!
Топтавшиеся у входа офицеры в парадных, сверкающих наградами мундирах тут же шагнули за порог, и, повинуясь единственному жесту хозяина кабинета, тяжелые двери захлопнулись за их спинами. А в следующую секунду у всех присутствующих заложило уши от заработавшего на полную мощность купола тишины.
— Слушаю вас, господа. Внимательно. Кто начнет? — Окинув взглядом обоих вытянувшихся перед ним офицеров, молодой человек, очевидно, что-то такое углядел. Кивок. — Полковник Вербицкий. У вас есть что сказать по этой нелепой истории?
