– Чего там? – донесся сзади голос Федора.
– Да так, зверюшка пробежала, – отозвался Хаймович.
– Красивая какая! – вставил Шустрый. Он всегда старался быть в курсе событий.
Только Ябеда безучастно глазел по сторонам. В его совершенно пустой от голове вдруг щелкнула мысль: «Уже близко». Мысль прозвучала ясно и отчетливо, как будто затвор передернули. Я вздрогнул. Кому это он сказал? Сказал или подумал? И что близко? Спрашивать бесполезно. Сдается мне, что он сам не знает, о чем думает, и главное – чем.
Когда солнце переехало на другую половину неба, мы вышли к озеру. Лес вдруг раздвинулся, открывая перед нами голубое зеркало неба. Гладь и размер озера потрясали.
Лес по ту сторону водоема узкой полоской отделял воду от неба.
– Вот это лужа! – открыл рот Шустрый.
– Это озеро Тихое, – Хаймович погладил Сережку по голове.
По краям озера густо рос камыш. Камышовые же островки были и посередине. Но голубая гладь внушала уважение и указывала на нешуточную глубину. Гурьбой скатившись к озеру с крутого берега, все с удивлением уставились на прозрачную воду, в которой мелькала какая-то мелюзга. Хаймович потянул рубаху через голову.
– Я как-то обещал вам показать, что умею плавать? Сейчас и покажу. Не подзабыл ли. Хотя говорят, что плавать разучиться невозможно, как дышать.
Федор, внимательно вглядываясь в глубину вод, с сомнением сказал:
– Дед, а ты уверен, что это безопасно? Если что, мы тебя вытащить не сможем. Может, хоть веревкой обвяжешься, на всякий случай?
– Да и зверья там полно! – указал на мелочь в воде Сергей.
– Это зверье называется мальки, – улыбнулся Хаймович. – Эх, снастей нет! А то бы накормил я вас сегодня рыбкой!
Хаймович наконец разделся и, дрожа всем телом, зашел в воду.
– И… Эх!
Плюх! Холодные брызги разлетелись во все стороны, и на нас в том числе. Старый на мгновение пропал из виду и появился уже чуть в отдалении. Он что, под водой дышать может?
– Хорошо! – донеслось с озера. Дед вынырнул и мотнул головой, отряхиваясь от воды, как собака. – Холодненькая! Блеск! Сто лет не купался!
– Слушай, – наклонился ко мне Косой, – как бы он не заболел?
– Думаю, насморк ему не грозит, – отозвался я.
– Я не про то. В здравом уме и трезвой памяти разве заставишь кого в ледяную воду лезть?
– Ну то кого… А это Хаймович, – с завистью сказал я. Мне вдруг нестерпимо захотелось окунуться. Не потому, что было жарко. Хотя на солнце припекало. А потому, что я, оказывается, не всё умею в этой жизни. Я давно смирился с тем, что никогда не буду разбираться в железках, как Хаймович, разбираться в книгах, как Хаймович, вообще знать всё, что знает Хаймович. Но, чтоб я не умел двигать руками и ногами, как Хаймович?
Удавлюсь, но буду! Скоренько раздеваясь, пока запал не пропал, я бросился в воду.
– Максим! – запоздало крикнула Роза.
– Толстый! Ты сдурел! – согласился с ней Косой.
Поздно! Поздно, подумал я, когда ледяная вода сомкнулась над моей головой. Действительно сдурел, мелькнуло в голове запоздалое раскаяние. Вода обтекала меня со всех сторон. Песчаное дно приблизилось. Мальки брызнули от меня в разные стороны. Не успев коснуться дна, я вдруг почувствовал себя чрезвычайно легким. Неудержимая сила потащила меня наверх. Помогая ей руками и ногами, я выпрыгнул из воды почти по пояс.
– Вах! Живем! – крикнул я.
И крик мой далеко разнесся по водной глади, эхом отозвался в лесу.
«Живе-о-о-о-ом!»
– Печки есть все-таки, – указал Николай взглядом на крышу.
Над крышей нехотя поднимался черный дымок, тут же стыдливо припадая и стелясь по поверхности. Друзья остановились передохнуть, опустив мешки на землю. Мешки бугрились и пытались передвигаться самостоятельно.
– Ты думаешь, я трус? – продолжил Николай прерванный разговор. – Ты же знаешь, как муравей кусается?
Руслан кивнул.
– Вот-вот! А теперь представь, если он размером с лису? Вот я и подумал, что лучше сороконожек голыми руками не трогать.
– Да понятно всё, – раздраженно отмахнулся Руслан. – Я думаю, как бы их подпустить бесшумно, чтоб из-за них все всполошились, а не из-за разбитого окна.
– А чего зря голову морочить? Сейчас подойдем, там видно будет.
