веры твоему приятелю Юджину, чем нашим. А Даймона забрал с собой. Его банду мы оставили на Кларионе, пусть отдыхают и зализывают раны, он ведь раньше Тана высадился и принял на себя первый удар, у него целых – ни одного, все покромсанные. Он сюда вылетел, у меня еще кое-какие срочные дела были… Я понял, чем Даймон раздражает меня. У нас совершенно одинаковый взгляд на многие значимые вещи. И решения мы принимаем одинаковые. Мы даже ошибки делаем одинаковые. Но при этом он – пародия на меня. Я в нем вижу себя, как в кривом зеркале. Это невыносимо. Особенно когда он начинает делиться опытом. Понимаешь, он ведь даже не поучает, как это сделал бы Скотт. Он просто делится опытом и говорит – подумай, этот способ работает, я проверял. Это ужасно. Потому что я понимаю – он прав. Но при этом мне все время хочется как следует поколотить его. Чтобы выбить из него это шутовство, которое он считает ироничностью.
Август поднес к лицу бокал с коньяком, понюхал его и отставил. Я сомневаюсь, что он осознал свое движение. Выполнил его машинально, заполняя паузу, и только.
– Я сидел в чертовом бункере Чужих, с двумя андроидами, и радовался, что нет тебя. Радовался, что ты на Земле. Кружишь голову этому эльдорадцу, а он небось уже планы на будущее строит… И мне ни капельки не было обидно, что я заперт в бункере, а ты, может, уже платье подвенечное выбираешь. Я радовался, правда. Делла, я столько всего передумал за те дни, – и не рассказать. Да и не надо рассказывать. Жалел, очень о многом жалел. Но вот о чем не жалел – так это о том, что тебя нет рядом. Как хорошо, что хоть в этот раз ты не полезешь под пули.
– Август…
– А потом я прилетел на Луну и застрял. Делла, я мог бы решить эту глупую проблему. Но я осознал, что смертельно устал. Я сел в рубке, опустил руки и несколько минут не шевелился. Я понял, что ничего на свете больше не хочу. Я плохо помню, что делал в тот день. На следующий я разговаривал с тобой, поймал себя на том, что притворяюсь. И мне не хочется никуда ехать. А наутро я пересматривал почту и обнаружил непрочитанное сообщение с твоего адреса. И подумал, что ты ждешь меня, но вовсе не потому, что соскучилась. Конечно, я сам виноват, что так случилось… а с другой стороны – и в чем же я виноват? Разве я принижал твои способности, обращался с тобой неправильно, оставлял без помощи в трудную минуту?
– Строго говоря, ты наговорил мне тех еще гадостей в период своего романа с Анной. Хотя на фоне всего остального это мелочи.
Август посмотрел на меня с таким недоумением, что я смешалась.
– Делла, я мог говорить все, что угодно. Да, хорошо, если тебе будет приятно это слышать, – я ошибся. Осознал, только когда уже влип. И тогда я понял, что любой ценой надо зарегистрировать чертов индейский брак. Мои намеки ты игнорировала. Тогда я решил, что задеть твое самолюбие – это хорошая идея.
– Ага, и сейчас ты скажешь, что все это сделал нарочно?
– Конечно. Я отлично понимал, что вся семья и все друзья встанут на дыбы, узнав, что мы собираемся расстаться. Я точно знал, кто и что мне скажет. И тебе – тоже. Хотя один раз ты сумела меня обезоружить.
Я еле сдерживала хохот.
– Ручаюсь, ты имеешь в виду тот момент, когда я ляпнула, мол, много лет тайно любила тебя.
– Именно. – Август отвел взгляд.
– Спасибо. Теперь я знаю, как выбить тебя из колеи.
– Не стоит. Я не попадаюсь дважды на один крючок.
– Неужели? – Я подалась к нему, снизу вверх взглянула ему в лицо и доверительно-провокационно сообщила: – Август, ты много лет, из года в год, уверенно попадаешься на один и тот же крючок.
– И какой же?
– А вот сиди и думай. Мозгов у тебя много, упражняйся на здоровье.
Август покосился на меня обиженно, но промолчал. Передвинул бокал туда-сюда.
– Что-то мы отвлеклись, – заметил он. И тут же спросил: – Хорошо, раз про крючки рассказывать не хочешь, открой другой секрет. То, что с меня так быстро сняли арест, ведь твоя заслуга?
Я приподняла брови, делая вид, что удивлена.
– Некий Слоун, начальник смены в транспортной полиции, – пояснил Август. – Он пришел сам, хотя особой нужды в этом не было. Я не шанхайский император, чтобы принимать извинения непременно лично, при очной встрече. И что-то в нем такое было, узнаваемое… Он ведь твой дальний родственник, верно?
Я фыркнула:
– Ронни сильно обидится, узнав, что он дальний. Август, это старший из моих родных братьев. Он поменял фамилию, когда рассорился с семьей и ушел из дома. Тебя это удивлять не должно, вспомни хоть Алистера, который вообще-то не Торн, а Маккинби.
– О как. Значит, это еще один из вас. Честно говоря, внешне совершенно не похож. Сам не могу сказать, почему я понял, что это очередной Слоник.
– Это мы с Крисом не похожи. А Ронни – копия деда.
