— При Атарфарне она ещё была тут. Всего тридцать лет назад, когда в степи началась большая война, сам Абарис перенёс стрелу подальше от алчных и кровавых рук — на Хэйбидя-но, Священный остров в Ледяном море, в святилище народа сииртя.
— Вот тебе и на, — развёл руками Пересвет. — Шли-шли, до края света дошли, а идти теперь ещё больше... или меньше?
— Меньше. Можно успеть до зимы, хотя она там наступает гораздо раньше.
— Дойдём! — азартно воскликнула Меланиппа. — Сколько нового увидим! А ты, Пересвет, такие песни сложишь...
— Я не сомневаюсь в отваге и решимости росов. Но иной раз люди искренне обещают то, на что потом у них не хватает силы духа.
— Что?! Разве там холоднее, чем у нас на Святки? Или чудовища страшнее здешних? — возмутилась поляница.
— Там, на севере, в горах заточены целые племена людей-чудовищ. Но ещё хуже их — те люди, что сейчас идут к Священному острову — сильные, безжалостные, ненасытные...
— Неужто Андак с его женой-разбойницей? — Рука Меланиппы стиснула секиру. — Да мы их...
— Они. И другие — гораздо опаснее их. Способные посягнуть и на сам Белый остров.
— Пусть попробуют. Даждьбог их испепелит! — воскликнул гусляр.
— Разве вы не убедились здесь, что Светлые боги не всесильны? Слишком много дел в мире у них... и у нас, их воинов. — Аристей устало склонил голову.
— Мы здесь убедились, что не всесильны Тёмные боги, — твёрдо сказал Хилиарх. — Хотя там, на юге, философы в этом сомневаются.
— Этот поход будет труден и опасен. Но не в том дело. Вы должны совершить его бескорыстно. Даром! Подземелья Золотой горы полны сокровищ, и грифоны щедро наградят вас за эту битву. Но там, на севере, вы не должны будете брать никакой добычи и никакой награды. Только тогда вы станете достойны получить солнечную стрелу. Ибо корыстолюбию и разбою не должно быть места в Гиперборее — не только на Белом острове, но и по соседству с ним. Ты, Хилиарх, эллин и достаточно долго прожил среди росов. Скажи, смогут ли они совершить
Жестом удержав гусляра с амазонкой, Аристей выжидательно взглянул на соотечественника. Тот медленно, взвешивая каждое слово, проговорил:
— Росы — варвары, любят добычу и обычно не отказываются от неё. Но ещё больше они любят славу. И Правду. Достойным славы они, особенно венеды, считают лишь воюющего за Правду. А с Ардагастом сейчас не просто лучшие воины росов, а те, кто девять лет сражался вместе с ним за Огненную Правду. Думаю, такой подвиг будет им по плечу.
— Так думает и Мать Мира, хозяйка этой горы, — кивнул Аристей. — Хотя младшие боги считают её слишком доброй к людям... Объяви-ка ты, кизикинец, её волю. Чтобы потом не говорили обо мне: ворон-де накаркал.
У подножия Золотой горы радостно встретились победители аримаспов. Ардагаст обнимался с Ядыгаром и Санагом, Ларишка — с Зариной. Это она, златоволосая пери, в облике девы-лебедя вызвала ливень, погубивший одноглазую орду. А седобородый Распараган громко жаловался:
— Ты обидел меня, родич: не позвал в такую битву! Думаешь, если твоя жена когда-то стащила арканом с седла старого Распарагана, то он уже ни на что не годен?
— Прости, отец! Я не хотел перекладывать на других то, что боги возложили на меня и мою дружину. Но теперь вижу: таких врагов нужно бить вместе — всем, кто на них не похож.
Приветствовали царя западных росов и предводители манжар: Лунг-отыр, Чёрт-богатырь, из рода Медведя, высокий, черноусый, с двумя серебряными драконами на панцире и золотым поясом, сиявшим бирюзой и рубинами; Зорни-отыр, Золотой богатырь, из рода Гуся, с редкой среди манжар темно-рыжей косой, падавшей из-под позолоченного шлема; его брат, шаман Зорни — низенький, щуплый, с бронзовой бляхой в виде всадника на груди. Все трое вместе с Ардагастом защищали руины священного города Аркаима от гуннов и Распарагана, а Зорни-шамана Зореславич знал ещё в Индии.
— Мы собрались идти на ненцев, когда Золотая Баба сказала брату: «Иди защищать мою гору, Ардагаст уже идёт», — сказал Зорни-отыр.
— Это твоему гусиному роду баба указывает, где воевать, — усмехнулся Лунг-отыр. — А я сам шаман, спросил Бога Войны, он сказал: иди к Золотой горе, помоги Ардагасту, солнечному отыру.
— Ты сильный шаман, — кивнул второй Зорни. — Я тоже. Только когда встал в истоках Ра колдовской туман — ни твои, ни мои духи пролететь не смогли, пока Золотая Баба не помогла туман рассеять. Моих предков исседонские шаманы научили Золотую Бабу почитать.
На арканах подвели Сагдева с Сораком. Вид у обоих был самый жалкий. Даже Сорак не думал уже о мести Солнце-Царю. При виде долины, заваленной телами великанов, царевича мучил стыд: что значила месть, приведшая его сюда, по сравнению с этой великой битвой, уподобившей людей богам! Как вернуться домой, бесславно погубив дружины? Отцы не дадут за них обоих выкупа, и будут правы. Сагдев не надеялся даже на Артимпасу, а Сорак уже думал, какую бы дерзость сказать Ардагасту, чтобы поплатиться за это жизнью, когда подошёл Хилиарх и, встав на спину коня, объявил собравшимся волю Матери Мира. Ардагаст обвёл взглядом воинов пяти племён.
— Я не великий царь народов по обе стороны Урала и не могу вам приказывать. Я не стану приказывать даже вам, моя верная дружина. С такой победой никому не стыдно вернуться, а золота и самоцветов каждый из вас возьмёт сколько хочет — вы слышали. Мы отстояли Золотую гору от нечисти, но
