схватиться с росами и их союзниками, которых было в несколько раз больше, чем его дружинников. Он завалит врагов трупами глупой нечисти, а перед грозовым оружием не устоят и доспехи «железных людей». И тогда он, Хан-Хаденгота, станет не просто вождём. Царём севера, Потрясателем Вселенной, как говорят гунны. А что? Объединить ненцев. Покорить манжар. А потом можно будет потягаться и со степью...
Опоздали! Ардагаст и его воеводы поняли это сразу, выйдя к проливу. Над белыми скалами Священного острова поднимался в небо зловещий чёрный столб. Через пролив, ещё недавно скованный льдом, плыли, с грохотом сталкиваясь, льдины. А среди льдин то появлялись, то исчезали существа, с первого взгляда похожие на исполинских змей с заострёнными головами. Коричневато-серые тела извивались, поднимая волны. Из ноздрей вырывались клубы пара. Иногда показывались перепончатые лапы.
— Кто это? Змей Тлубин? — спросил Ардагаст.
— Нет. Дети Великой Выдры. Они величиной не меньше китов, — ответил Зорни-шаман.
Как теперь одолеть пролив? Пробираться на байдарах или плотах среди льдов и чудовищ?
Из-за пролива прилетели златоклювый ворон и трое соколов-нуров. Обернувшись человеком, один из разведчиков доложил:
— Солнце-Царь! На острове ненцы на оленях, в костяных панцирях, сюдбя на медведях и ещё толпа каких-то уродов вроде незнаемых. Распоряжается всем чёрный колдун с деревянной совой и оленьими рогами на шапке.
— Где Андак с дружиной?
— Нигде не видно. Будто в пекло провалились, — развёл руками нур. — Ещё видели мы огненную дугу вроде ворот.
— Это — врата магического пути на Белый остров. Значит, на Священном острове дружины Андака уже нет. А эти все только прикрывают её с тыла. Чёрный Бык — невежда в солнечной магии, не смог даже закрыть врата. Но нас он опередил, — сумрачно произнёс Аристей.
Ардагаст стиснул зубы, сдерживая поднимавшуюся в душе волну отчаяния. Стрела Абариса вместо ключа к огненному сердцу Скифии стала орудием страшного зла! А ведь он мог отправиться за ней и год, и два назад, не дожидаясь, пока Фарзой устроит эту гонку, которую теперь выиграл Андак. Пять лет он, Ардагаст, не бывал дальше Танаиса. Не хотелось далеко уходить от жён, детей, от просторной белой мазанки-дворца на берегу Тясмина. И столько дел было в молодом царстве росов и венедов...
Он забыл, что, кроме этого царства, есть ещё и весь мир. Зато об этом помнило Братство Тьмы. Это братство составляли не только Валент с его колдовской шайкой там, далеко на юге. От греческих городов и днепровских лесов до Ледяного моря, от одного чёрного колдуна к другому тянулась незримая цепь зла. Везде находилось, кому направлять Андака и Медведичей, воздвигать на пути росов чародейские преграды, разжигать войны, способные погубить целые племена. И хоть бы один из них любил Тьму бескорыстно, как Аполлоний и его собратья — Солнце! Нет, каждому хотелось ещё и жить богаче всех в племени, и упиваться властью, страшной властью над душами запуганных людей. Словно по всему миру расселилось тайком безжалостное племя нелюдей, перед которыми незнаемые и прочие полубесы — только жалкие уроды.
Раздумья царя прервал спокойный голос Зорни-шамана:
— Долго ли идти волшебным путём до Белого острова?
— Верхом — хватит одного дня, — ответил Аристей.
— Ещё утром мои соколы доносили: сарматы уводят коней из долины Ою по льду на остров. Значит, Андак ушёл через врата только сегодня, — сказал Волх.
— И наверняка в полдень. Врата легче всего открыть на восходе, в полдень и на закате, — добавил Вышата.
— Так время ещё есть! — бодро воскликнул Зорни-шаман. — Я такое заклятие для коней знаю — втрое быстрей поскачут. Вы, воины, только разгоните тех, что засели там, на острове.
— И разгоним! — весело оскалился князь-оборотень. — А вы, волхвы, хоть пролив заморозьте. Вода больно холодная, а бани на острове, поди, нет.
— Незамерзший пролив — самое безобидное из того, что нас ждёт. Видите этот столб? На нас обрушатся злые силы всех трёх миров, — озабоченно проговорил Аристей.
— Как тогда на Гляден-горе? А мы на них — добрую силу со всех трёх сторон: трое нас, солнечных волхвов, отсюда, да Або с запада, со священного мыса Сииртя-сале, да моя жена с Миланой с севера, с Горы Идолов, — уверенно и легко, словно речь шла об изгнании мелких бесов, а не о смертельном волхвовном поединке, сказал Вышата.
— На женскую магию я не очень-то полагаюсь. Но выгнать эту шайку с Мыса Идолов и рассеять чёрный столб — лучше всего огнём Колаксаевой Чаши — мы должны до заката. Здесь север, и ночью тёмные силы так сильны, что придётся думать уже не о победе, — деловито произнёс златоклювый ворон.
Спокойная уверенность волхвов передалась Ардагасту. Да, страшна цепь Тьмы, но через весь мир тянется и другая цепь — Света и Правды. Разве добрались бы они, горстка росов, до края света, если бы рядом с ними в боях не становились все эти добрые, смелые, бескорыстные люди из многих племён? Подкрутив золотистые усы, царь весело взглянул на своих воинов:
— Никак приуныли, ратники? Солнцем клянусь — страшнее смерти тут ничего не увидите. А её пусть боятся те, кого черти в пекле дожидаются. Да
