Вот только солнце здесь не восходит никогда.
Язычки тумана робко пробились сквозь незримую преграду, как призрачные руки потянулись к Игорю. И он не выдержал. Вскочил, испытывая запоздалый ужас. А потом развернулся и кинулся прочь. Вломился в кустарник, вскарабкался на крутой склон холма. Но едва успел затормозить, увидев впереди обрыв.
В часы Войны сюда должно быть упала часть кассетного боеприпаса. Разметала постройки, устроила локальный Ад – всего на километр или около того в диаметре, оставила кратер.
Но сейчас дно воронки устилал густой туман, сквозь который проглядывала буро-зеленая поверхность болота. На грани слышимости плескалось и шипело, ноздри щекотали тяжелые запахи гниения. Кое-где возвышались искореженные деревья с разлапистыми ветвями и мясистыми листьями, огрызки домов, укрытые густой паутиной лиан. В центре же располагался мокрый пульсирующий холм, похожий на огромное сердце…
Вздрогнув, изгой отступил на шаг от края обрыва. Проверил оживший индикатор дозиметра и судорожно сглотнул. Датчик моргал желтым – относительно безопасный уровень.
Резкое падение фона могло значить лишь одно. Внизу флороморф. И слава богам, отдельное озерцо, застойное, без явной подпитки реагентами.
Машина, а это была именно машина, пусть и биологическая, поглощала изотопы из окружающей среды, накапливала в особом резервуаре-хранилище. Когда очистка территории заканчивалась, биомасса отмирала, превращаясь в плодородный перегной. Радиоактивный же сгусток увозили, спускали в заброшенные шахты либо отправляли в космос.
Но суть в том, что до момента дезактивации флороморфу плевать, в каком климате жить, какой материал использовать в качестве строительного. Сотни бактерий, симбиотических макро и микроорганизмов, специально спроектированных видов являлись чрезвычайно агрессивными и очень опасными.
Последнее выяснилось, когда несколько диких дельцов, соблазнившись возможностями флороморфа, отправили за образцами своих агентов. Из десятков посланцев выжил один, остальные сгинули. Но добытая проба напротив изрядно охладила пыл этих господ, так как выяснилось, что скопировать конструкт невозможно. Слишком сложный организм, чересчур плотный симбиоз между компонентами, отбери часть – и целое зачахнет. Однако в естественной среде с ним лучше не связываться. Сожрет.
Угрожающий холодок пощекотал поджилки. И многократно усилился, когда взгляд медленно оторвался от «озера», пополз дальше.
Грязно-кровавое солнце зависло над горизонтом, жгло небеса. Отблески того пожара отражались на плитах облицовки и в уцелевших стеклах небоскребов, стоявших левее. Три начавших крениться и спекшиеся со стороны атомного взрыва громадины казались раскаленными… раскаленными со дня Армагеддона.
Вокруг железобетонных колоссов и за ними уже привычная мешанина из развалин и завалов. Ни улиц, ни площадей, лишь дома-гнилушки, утопающие в облаках красноватой пыли.
Но по извилистым тропам, проложенным среди гор мусора, толстыми тараканами ползали карьерные грузовики, в небе нет-нет, а мелькали черные точки дозорных дронов. Отчетливо виднелись маленькие фигурки людей, строительные роботы, мощные укрепления, турели.
На заднем фоне маячила крепость: приземистая, зарывшаяся в землю. У ворот с тяжелыми плитами-створками дежурили мехи-часовые, суетились рабочие, мерцали узкие окна. А еще дальше чернел огромный стержень-башня орбитального лифта, моргали навигационные огни.
Шумно выдохнув, бывший агент подался ближе к краю обрыва, позабыв страх перед флороморфом, и жадно всмотрелся в сгущающиеся сумерки.
Конечная цель. Цитадель неведомого Тринадцатого отдела и Странников. Вот она, рядом. Но толку?
Никакого – пришло осознание несколько минут спустя. Потому что внутрь не пробраться: слишком много людей и машин, слишком много глаз и стволов. И если бы получилось обойти дронов и мехов, бойцов с лучшими модами ПСБ, ловушки и системы безопасности, что дальше? Куда идти? Где искать ответы? Как выбираться?
Мысли бились тугим комком под черепом в бессильной попытке отыскать выход, начертать хоть какой-нибудь план действий. Но подсознательно Игорь знал, что проиграл. И что придется плестись к ближайшему КПП с поднятыми руками.
Но он медлил, ибо злость в душе по-прежнему сражалась с усталостью и тоской. Медлил, и продолжал сжигать глазами крепость, мысленно обращаясь к Чужим – что вы тут забыли, зачем вам Земля и люди?
Основополагающий вопрос, ответ на который дал бы ключи к другим разгадкам. Но суть в том, что ответ недосягаем.
Солнце неохотно коснулось горизонта. Небо на западе полыхнуло всеми оттенками красного и оранжевого, раскаленные небоскребы остыли и превратились в обычные ветхие высотки: чудом уцелевшие после взрыва, изъеденные ударной волной и временем. Тени потеряли четкие очертания, обратились в покрывало полумрака, медленно, но уверенно поглощающее мир.
Порыв горячего ветра принес новую волну гнилостной вони от болота. Боль, вроде бы отпустившая в аномальной зоне, вернулась и барабанила в виски, невыносимо жгла загривок. И одновременно до изгоя долетел чей-то лихорадочно-веселый до злобы голос:
