запросто вызвать пред свои светлы очи. У некоторых, к слову, и облика-то нет. Зато можно сотворить связь, метафизический и абстрактный образ, воплощающий часть свойств объекта. Эдакую дверцу. Или окошко. Пропустить силу, осуществлять взаимодействие.
Призрачный меч, коим отрубил голову Клену – Отражение. Малые Отражения используют ученики Ирна, чтобы познать суть Стихий. Великие творятся на полях сражений: дабы вызвать пламенное море, расточить воды или обрушить на врагов бурю. Но последние жрут чересчур много сил, требуют подготовки, ритуалов и зачастую – жертв.
Правда, трудным вызов Великих Отражений остается для обычных колдунов и волшебников. Серым дается легче. И теперь я понимал отчего.
Имена! В формулах Ордена спрятаны имена.
И то же я слышал в видении, регулярно посещающем после необдуманного ментального контакта с Кальвином. Слова заклинания, читаемого Остролистом – просто имена, призывающие Стихии, Престолы. И дабы усилить голос, использовал Дар Создателя, свою кровь.
Также шаман закрепил Отражения Престолов за предметом, осколком монолита. И чтобы те не ушли, не выдохлись, отдал свою кровь, дал Имя куску скалы.
Агарок – в переводе Кровавый Камень. Только со временем видимо стали называть Краеугольным.
«Тьма! – мелькнула мысль. – Вот так и свивается из ниточек веревочка. И проболтался Клен страшно. Фактически выдал фундаментальную тайну в приступе злости и отчаяния, потом очнулся, но поздно… я уже привык выстраивать цельные мозаики из недомолвок и обрывков сведений».
– Что ты делаешь? – напряженно спросил Древний из сумки, будто почувствовав, что подумал о нем.
– Отстань, – довольно грубо ответил я, вспоминая очередное слово, и записывая транскрипцию на дорамионском диалекте.
Если видения продержатся достаточно долго, то вполне вероятно смогу повторить заклинание, использовать. Получится ли разрушить Краеугольный Камень неизвестно, но есть шанс активировать Схему и собственной кровью подправить потоки.
Возможно, Остролист при создании Черепа и рассчитывал на нечто подобное. Что артефакт кто-то найдет, станет Древним по крови и разберется в происходящем, решит исправить ошибки прошлого.
Или не рассчитывал. Просто надеялся.
Так или иначе, проделать с богами то же, что те сотворили со светлорожденными – реальный выход. И вариант, дающий надежду.
Нужно ли говорить, какое волнение я испытывал? Ведь до сих пор, в общем-то, не понимал, как справиться с Терном. А теперь у меня имелись две половинки плана. Хорошего плана. Хоть и зыбкого, зависящего от множества переменных и случайностей.
Но хоть какого-то. Если звезды сойдутся, то получится.
Я спрятал бумаги в сумку и немного посидел, унимая дрожь в руках, головокружение. Кое-как очнувшись, с трудом поднялся с колен и тихо выругался. Приступы несли знания, но изматывали, сбивали с толку. Добивала и жара, навязчивое безумие, витающее в воздухе.
– Откаты бьют? – ехидно поинтересовался Кальвин. – Ты идиот. Мог ведь и мозги себе сжечь.
– Не сжег, – вяло возразил я. Помолчал и, не надеясь на ответ, спросил: – Почему Алар не призовет Агарок? Ведь знает имя, может просто следовать эху.
– Зовет, – как ни странно ответил Клен. – Без толку.
– Почему?
– Сил не хватает. Или камень сам не хочет ему отвечать. У артефактов такого уровня может быть подобие разума.
– То есть ты не в курсе?
– То есть тебя стоит убить за то, что узнал имя Камня. Мне искренне жаль, что не сжег себе мозги в той глупой попытке разжиться знаниями за мой счет…
И бог разразился очередной длинной тирадой, перемежая площадную брань с проклятиями, выстраивая многоэтажные конструкции. Но я опять пожал плечами и поплелся по дороге, то и дело прислушиваясь к шепоткам в сознании. Шел, сосредоточившись на том, чтобы передвигать ноги, чтобы не упасть.
Тракт начал вилять между высоченных холмов. Навстречу попалась чахлая дубовая рощица, затем вторая, вдалеке показалось безбрежное море лесов. Ненавистный глаз солнца скрылся в ветвях, и я смог вздохнуть спокойнее, хотя жажда мучила почти невыносимо.
Кожу по-прежнему жгло, дыхание чужой Силы ощущалось явственней. Накатывало испепеляющими волнами, заставляло путаться мысли, вызывало ноющую боль в груди.
Прошло несколько часов, прежде чем Клен вновь решился заговорить. И теперь ненавидящие нотки исчезли из голоса:
– Смени направление.
– Зачем?
– Ты лезешь прямиком Алару в пасть.
– Ну, вот и замечательно, – безразлично ответил я. А сам подумал, что большинство аримионцев свихнулись не зря. В Астрале и Ментале творилось нечто невообразимое.
