Думал книгой одной занятной откупиться: про все и обо всех, да один черт – сварили!
Мы с Афоном, не сговариваясь, бросились на штурм ворот.
– А ну стой там! Иди сюда!
– Открой! Мы согласны к вам в гости заглянуть!
Из двери снова появилась физиономия призрака.
– Самоубийцы, что ли?
– Да нет! – отмахнулась я. – Расскажи, что это за книга?
– А лучше покажи! – Афон попытался когтями вытащить хозяина за бороду, да только поймал клочок тумана и царапнул дверь.
Но тот оказался понятливым и наполовину появился сам.
– Ишь чего захотели! Накорми, развлеки… А вы сначала войдите!
– В смысле? – Мы опешили. – Так ты открой!
– А не могу! Слова тут нужны заветные, а я их всякому встречному-поперечному говорить не стану! – осклабился призрак, подумал и решил: – Только за плату.
– Зашибись! – не выдержал Борька. – За то, что нас сожрут, мы еще и платить должны?! Не! Вы как хотите, а я вас тут подожду. Попасусь.
– Ага, жирок нагуляешь! – фыркнул Афон и отрезал: – Нет! Если идем, то все вместе! Василек, дай денежку.
– Денежку? – Я похлопала себя по пустым карманам штанов. – А у меня нет денежек. Мы же убегали в спешке, лишь бы сбежать! Не до денежек было!
– А какую плату тебе, нежить заморская, надобно? – запоздало уточнил Змей.
– Так деньгу! Пойдет! – согласился призрак.
– Да на кой тебе деньга? Ты ж призрак! – Я попыталась воззвать к его логике. – Может… я тебе спою?
– Не. Самодеятельность я и так каждый день вижу, – отказался бородач. – А мож, танцы заморские? С раздеванием?
– Ах ты, призрачный пакостник! Уже, наверное, лет сто, как окочурился, а все туда же! – возмутилась я.
– Ты мне лишний срок не приматывай! – оскорбился тот. – Всего-то сороковник!
– А я бы тоже не отказался посмотреть… – Афон стыдливо потупился и тут же сдался: – Ну, на нет и суда нет. Тогда пойдем отсюда. И о той книжке ничего не узнаем. А правда, чего рисковать? Может, это какой-нибудь талмуд умных изречений, а не летопись Веха…
– Ага-ага! Так эту книгу тот пленник и называл, – хитро прищурился призрак.
Тут мое терпение лопнуло. Я сунула руку за пазуху и вытянула завернутую в ткань монетку.
– Вот! Такая пойдет?
Призрак задумался, разглядывая блеснувший на солнце кругляш, и тут я снова услышала:
«Ай, манама, сапсем ты дурак-дурак!»
– Кто это сказал? – Я оглядела грозным взглядом опешившего Афона, затем Борьку. – Кто меня только что дураком назвал?
– Приплыли! – Змей сочувственно положил мне лапу на лоб и констатировал: – Перегрелась. Хотя с чего? Утро же!
Я возмущенно дернулась, отстраняясь. Нет, если включить логику, этот голос не принадлежал ни Змею, ни Борьке. А когда я его впервые услышала в спальне отца, со мной была только кобылка. Так, может, это ее шуточки?
– Хозяйка, если бы я хотел тебя обозвать, то никак не дураком! На дурака ты не тянешь! – возразил Борька. Он на всякий случай отошел от нас на несколько шагов и теперь поглядывал на мое сумасшествие издалека.
– Знаете, а я вот что подумал… – Призрак тоже втянулся в ворота так, что осталась торчать только его борода да посверкивали синим огнем глаза. – А может, вы и вправду своей дорогой пойдете? Пущу вас, а вы мне замок порушите? Где моей банде жить потом?
«Эй, манама? Ты собралась отдать меня этому крюкастому? Дурак-дурак! Сапсем дурак!»
Я уставилась на поблескивающую на солнце монетку и поняла, что действительно схожу с ума.
– Это кто?
– Где? – Борька с Афоном понимающе переглянулись, а призрак совсем исчез. Видимо, от греха подальше.
– Говорит со мной кто? Таким противным голосом с гидайским акцентом.
Мои спутники дружно покачали головами:
– Не мы!
«Да я, это говорю, япона мама! Я – драхма, самим Саламаном заговоренная. И слышать меня может только тот, кто ко мне прикасается! Выбросишь – слышать не будешь, да только потом пожалеешь!»
У меня возникло стойкое желание зашвырнуть эту заговоренную «валюту» куда-нибудь подальше, но я сдержалась и медленно подняла взгляд на Афона.
