Сбежав вниз по противоположному от дороги склону холма, я обогнул его таким образом, чтобы он заслонял меня от противника. И чтобы, когда бандиты надумают осмотреть брошенный джип, я смог объявиться позади них. Поначалу они, конечно, начнут озираться, ища хозяина машины с еще не остывшим мотором. Но поскольку хозяин не встретил их выстрелами и вообще не давал о себе знать, Юрок и Жека решат, что он попросту испугался и схоронился от незнакомцев в траве где-то неподалеку. После чего они осмелеют и ослабят бдительность. Что мне, собственно, от них и требовалось.
Огибая холм, я на какое-то время выпустил эту парочку из виду. А когда вновь увидел ее, высунувшись украдкой из придорожных кустов, она как раз приближалась к Большому Вождю с оружием наизготовку. Я был прав: у Юрка также оказался при себе пистолет, который он не потерял в суматохе бегства. И который он, как и Жека, без колебаний пустит в ход, если хозяин автомобиля рискнет показаться бандитам на глаза.
Я не мог допустить, чтобы они забрались в автомобиль. Потому что тогда мне придется стрелять в них через лобовое стекло, а дырявить его мне не хотелось. Вдобавок когда бандиты не найдут в замке ключи от зажигания, они наверняка попытаются запустить двигатель с помощью ножа, раскурочив при этом замок или повредив проводку. Короче говоря, если я не желаю Большому Вождю зла — а я, естественно, этого не желал, — мне придется позаботиться о том, чтобы он не пострадал в моих разборках с подручными Дырокола.
Не опуская оружия, парочка разошлась. Рваные Уши направился вдоль правого борта машины, а Хлыщ — вдоль левого. Оба продолжали на ходу о чем-то переговариваться — очевидно, выражали удовольствие от столь ценной и, главное, своевременной находки.
При мне были все четыре револьвера. Хаос и Бедлам как всегда находились в набедренных кобурах. Террор и Фатум — в тех, что крепились к ремню за спиной крест-накрест — затем чтобы максимально упростить быстрое выхватывание второй пары стволов. В прошлом это помогало мне при исполнении на арене моего коронного трюка «24 выстрела из 4 револьверов за 6 секунд!». Теперь я ходил, обвешанный ими, всего лишь по привычке. А она у старого циркача вроде меня являлась не просто блажью, а практически вторым инстинктом самосохранения. И если любой другой наемный стрелок никогда не выбрал бы себе в качестве основного оружия револьвер, со мной все обстояло с точностью до наоборот. И все потому что в моих руках — руках профессионального револьверного трюкача и жонглера, — тот был намного скорострельнее и смертоноснее полуавтоматического пистолета. А на короткой дистанции — метче и безотказнее любого пистолета-пулемета или автомата.
А что вы хотели? Двадцать лет усердных, практически ежедневных тренировок, свыше двух миллионов выпущенных пуль и несколько десятков изношенных револьверов — это вам не шутки. И хоть не всегда эти пули были свинцовыми (
Любопытный парадокс: в наши дни большинство не затронутых Зовом людей стреляло из огнестрельного оружия гораздо чаще, нежели в былые спокойные времена. А вот я, напротив, делал это сегодня значительно реже. И потому что патроны теперь ценились слишком дорого, чтобы транжирить их на неживые мишени, и из-за того, что мне стало попросту некогда тренироваться. Да и незачем. Нынешняя работа не требовала от меня сложных трюков и сверхскоростной пальбы по целям. Но как бы то ни было, она позволяла мне оставаться в форме и периодически доказывать, что гуляющие обо мне слухи не лгут.
Доходили ли эти слухи до ушей бандита Жеки Рваные Уши, мне неизвестно. Но если доходили, и он в них верил, надеюсь, я его не разочаровал. Впрочем, после того, как Хаос вышиб и разбросал по дороге его невеликие мозги, это перестало иметь для Жеки значение. Выскочив из кустов в пятнадцати шагах от джипа, я без лишних разговоров сократил количество своих противников до одного. А поскольку мне было без разницы, кого их них допрашивать, так вышло, что первым под мой выстрел угодил именно Рваные Уши.
Хлыщ уже был ранен в ногу. Но поскольку это не мешало ему бегать и размахивать пистолетом, его следовало наградить дополнительной пулей в руку. Для страховки. И для облегчения допроса — редко кто из моих врагов играл со мной в молчанку, когда я бередил ему свежую пулевую рану горячим револьверным дулом. И быть бы Юрку подстреленным сразу после Жеки, кабы не досадное недоразумение. В смысле, досадное для меня, а не для Хлыща, которому оно чудом помогло увернуться от пули.
Жека и Юрок заметили меня почти одновременно, но отреагировали по-разному. Первый вскинул револьвер и хотел выстрелить, только я его опередил. Второй, видимо, вздрогнул от неожиданности и отпрянул от автомобиля. Но резкое движение заставило его раненую ногу подкоситься, отчего Хлыщ утратил равновесие и, взмахнув руками, шмякнулся на дорогу. Моя пуля опоздала всего на долю секунды. И вместо того, чтобы прошить Юрку плечо, она пронеслась мимо, не задев его.
Делать третий выстрел из этой же позиции было бессмысленно — «гранд чероки» полностью заслонил от меня упавшего Хлыща. Пригнувшись, я перебежал через дорогу, чтобы успеть всадить в него пулю прежде, чем он начнет отстреливаться. Но меня ожидало повторное разочарование. Юрок не стал разлеживаться там, где он упал, а сразу же скатился в кювет. После чего с поразительной для раненого шустростью пополз на четвереньках в поле. И лишь колышущаяся над ним, высокая трава выдавала сейчас его местонахождение.
Стрелять наугад в траву тоже являлось неразумно. Хлыщ интересовал меня живым и способным вести конструктивный разговор. Поэтому я должен был сначала увидеть его и лишь затем подранить, не задев жизненно важных частей его тела. Пришлось волей-неволей пускаться за Юрком в погоню. Разумеется, ни на миг не забывая об осторожности. Упав возле машины, он не выронил пистолет, а, значит, тот все еще был у него в руке.
Трусоватый бандит полагал, что стоит ему выпрямиться, и его неминуемо постигнет участь кореша, вот и предпочитал такой способ бегства. Я
