А действительно? Что? Ладно, будет тебе и в лоб и по лбу.
– Мы совершили тактическое отступление. Кстати, а кто нас с утра штурмовал?
– Моя группа.
– И какого… вам понадобилось? – я уже откровенно хамила.
– Мы – оборотни, Юлия Евгеньевна.
– Да хоть привидения.
– Вы так мало знаете о нашем сообществе?
Прокололась. Но в чем?
– Не ваше дело.
– Не мое. Попросите своих вампиров устроить вам ликбез. А пока послушайте. Предателей в моей команде нет, все, что мы друг другу скажем, между нами и останется. Юлия Евгеньевна, вы знаете, что у Андре есть власть над лисами?
Голос был серьезным и неожиданно усталым. С таким голосом я не могла ерничать и издеваться. Чувствовалась в нем какая-то боль, глубокий давний надлом.
– Над какими лисами? Из зоопарка?
– Нет. Просто клан оборотней-лисов обязан подчиняться Андре.
Ребята попали.
– Мои соболезнования.
– Толку мне с них, – не удержался собеседник.
– Больше ничего предложить не могу, – огрызнулась я. – Если только большой кусок мяса.
Вот ведь еще проблема! Оборотни откуда-то вылезли… И расспрашивать их нельзя, и не расспрашивать – тоже. Я ведь почти ничего о них не знаю, а значит, могу очень сильно нас всех подставить. Запросто. Ох, елки…
– Тогда выслушайте меня. Андре приказал нам напасть на ваш дом.
– Это не мой дом, – уточнила я. – Снегирева.
– Это важно?
– Простите за глупые придирки. Кстати, а как вы относитесь к господину Андре?
Голос несколько секунд держал паузу. Такое ощущение, что Валентин Дмитриевич подбирал самую удачную формулировку ответа. И наконец нашел подходящее выражение.
– Он наш повелитель, а повелителя положено любить и уважать. До самой смерти.
Чьей – не уточнил. Хорошая оговорка.
– А вы его очень любите?
– ОЧЕНЬ!
Из трубки донеслось одно-единственное слово. Но ненависти в нем было столько-о-о… Я поняла, что Валентин Дмитриевич действительно доверяет тем, кто стоит рядом с ним у телефона и слушает наш разговор. Потому что высказать такую ненависть, искреннюю, обжигающую ненависть в присутствии вампира – это верная смерть. Дюшка не спустил бы. Хм, а с какой минуты я стала так четко оценивать, что бы он спустил с рук, а что – нет? Я ведь не лучший психолог планеты? Или с Дюшкой пять лет как общаюсь? Или с этим типом из трубки? Нет. Но я чувствовала, что мой собеседник говорит правду. И честен в своей ненависти.
– Вы знаете, – медленно сказала я, – я не могу похвастаться такой же силой чувства, но кое-кто из моих друзей может. К сожалению, мы с вами – враги.
Голос в трубе был грустным и усталым.
– Юлия Евгеньевна, мне поручено дождаться вашего звонка и сообщить вам следующую информацию. Ваши вампиры у нас. Пока они живы и им не причинили никакого физического вреда. Андре готов обменять их – на вас и некоего художника. Иначе они будут мертвы.
– Когда? – я с трудом узнала свой голос.
– Я не знаю.
Я крепко, до боли сжала кулаки. Спокойно, Юля, спокойно. Если ты сейчас сорвешься, ты можешь потерять даже жизнь. А проиграть одну схватку – не значит сдать всю страну. С потерей Москвы еще не потеряна Россия…
– А живы ли они сейчас? Простите, но Андре мог вам и соврать.
– Этого я тоже не знаю.
– А как я тогда должна вам верить? Если вы сами признаете, что не можете гарантировать правдивость ваших слов?
– Мне верить необязательно. Я должен дождаться и передать вам телефон господина Андре.
