— Можешь не называть меня «ваше благородие», — заявил на это Дружинин. — Ты, я думаю, тоже не из простых людей. Но от этого ты не становишься лучше! Впрочем, не будем терять времени; главный разговор у нас впереди. Пошел, чего встал!
И он подтолкнул задержанного в сторону железнодорожных путей. За ним последовал Углов, за ним — полицмейстер с агентом. Процессия из пяти человек миновала первые два пути, на которые подавались пассажирские составы. Затем пришлось спуститься на железнодорожное полотно и огибать стоявшие здесь товарные составы. Достигнув шестого пути, Дружинин уверенно повернул налево, где находилась голова поезда. Вскоре показался и паровоз. Титулярный советник быстро вскарабкался в кабину и приказал находившейся там поездной бригаде:
— Ну-ка, ребята, ступайте пока, чайку попейте. У нас тут дело государственной важности.
Машинист начал было возражать, но затем, поняв, что имеет дело с людьми высокого ранга, махнул рукой и последним покинул паровоз. Тогда Дружинин высунулся из кабины и скомандовал:
— Ну что, Андреич, пускай наш закадычный друг Григорий сюда лезет, и ты за ним. А больше нам здесь никто не нужен. Да и тесно тут, троим едва места хватит.
— Нет, я не могу допустить, чтобы допрос задержанного проходил без моего присутствия, — заявил Глухов. — Я здесь представляю закон! И пыток я не допущу!
— Хорошо, залезайте, — разрешил титулярный советник, который окончательно взял инициативу в свои руки. — А насчет пыток посмотрим…
Услышав слово «пытки», задержанный поначалу категорически отказался залезать на паровоз. Однако, получив от Углова пару чувствительных ударов, смирился и стал подниматься по лесенке. Вслед за ним поднялись Глухов с Угловым. Агент Синицын остался на земле.
Когда все четверо оказались в кабине, Дружинин распахнул дверцу топки. На пришедших пахнуло жаром — в топке вовсю бушевало пламя. Однако титулярному советнику этого жара, видимо, было мало. Он схватил лопату и, умело орудуя ею, словно заправский кочегар, подбросил в топку еще угля. А затем сказал, обращаясь к руководителю группы:
— Теперь это орудие труда какое-то время не понадобится. Можно использовать его для других целей. У тебя веревки много?
— Достаточно, — отвечал Углов.
— Тогда давай, привязывай его к лопате, — распорядился Дружинин.
— А, так ты хочешь сделать, как в ГРУ с предателями поступали! — догадался статский советник. — В печку его засунуть!
— Точно так, — кивнул Дружинин. — Я только еще не решил: с головы начинать или с ног. Правильней, наверно, ногами его подавать: так дольше мучиться будет.
— Что значит — в печку?! Меня — в печку?! — закричал бывший лакей. — Как это?! Это против всяких цивилизованных норм!
— А яд императору подсовывать — это по нормам? — спросил его в ответ Углов.
— А с бандитами дружбу водить — это цивилизованно? — добавил Дружинин. — Между прочим, к тебе, гадина, еще особый счет есть. Из-за тебя погибла женщина… Лучшая женщина, которую я когда-либо знал! И ты за это ответишь!
— Помогите! — вскричал бывший лакей, кидаясь к полицмейстеру. — Защитите меня от этих извергов! Я вам все расскажу, клянусь! Завтра же! Только увезите меня отсюда!
— Да, я так и сделаю! — заявил Никита Фомич. — Вижу, что допустил ошибку, дозволив вам привести арестованного сюда. Я его забираю и ухожу.
И он действительно взял бывшего лакея Кругликова за рукав. Однако титулярный советник бесцеремонно скинул руку полицмейстера и отодвинул его в сторону.
— Вы, Никита Фомич, пока отдохните, — заявил он. — Вон там, на скамеечку, сядьте и отдохните. Вы свой протест против наших действий заявили — и достаточно. Дальше за все мы со статским советником отвечаем. А если попробуете нам помешать — придется отправить вас наружу, к вашему агенту.
Никита Фомич попробовал настоять на своем, но на помощь Дружинину пришел Углов, и полицмейстер сдался.
— Ладно, драться я с вами не буду, — сказал он. — Но имейте в виду — за нарушения закона вам придется отвечать.
— Так и быть, ответим, — сказал Дружинин. После чего произнес, обращаясь уже к задержанному: — Да не брыкайся ты так, стой смирно! А то вон лопата ходуном ходит. И давай, дорогуша, открой ротик пошире, я вон эту тряпицу тебе в него засуну, чтобы не орал.
— Не надо тряпицу! Не надо на лопату! — зачастил задержанный. — Зачем затыкать мне рот? Ведь вы хотели услышать мои показания!
— Да, хотели, — подтвердил Углов. — А что, ты уже готов их дать?
— Я готов, совершенно готов! — вскричал бывший лакей. — Я все расскажу, с самого начала!
Члены опергруппы переглянулись.
— Ну, если готов, мы слушаем, — сказал Углов. — Только смотри, без утайки. А то печка вон, еще не остыла… Давай с самого начала: имя, звание, род занятий. Потом — от кого получил задание, при каких обстоятельствах, как его выполнял. А вас, Никита Фомич, — Углов повернулся к полицмейстеру, — я попрошу его показания тщательно записать. А он потом подпишет. Бумага у вас найдется?
— Найдется и бумага, и карандаш, — отвечал Глухов.
