— Снимай все свои амулеты, — прозвучал приказ, и я послушно вытащила из-за ворота пару амулетов, стянула с шеи, положила на стол.
— А теперь повтори: «Я помолвлена».
— Зачем? — изобразила недоумение я.
— Повтори! — рявкнул он в ответ.
— Я помолвлена. — Силой воли я удержала волну лжи, стремящуюся передаться по связывающей нас нити.
— Ты любишь его? — процедил он сквозь зубы.
— Это неважно… — На такую большую ложь я не готова, учитывая, что этот момент можно обойти. — Гораздо важнее, что мне с ним спокойно и комфортно. И я в нем уверена… — И снова натягиваем заклинание, дабы убедить, что все сказанное — правда.
Лишь бы отпустил. Кто я для него, какая-то девчонка. Несмотря на предложение, я не верила, что это действительно серьезно. Да, сейчас он недоволен, ему обидно, но он меня забудет. Нет, он должен меня забыть! Это жизненно необходимо, и я сделаю для этого все возможное.
— А со мной, значит, тебе не спокойно и не комфортно? — прорычал он.
— Да, — стиснула я зубы, чувствуя, что поток слез не утихает.
— Ты меня любишь? — Страшный вопрос и пристальный взгляд в самую глубину глаз.
Я сама не хочу знать ответ.
— Нет! — И я изо всех сил натянула нить, одновременно боясь порвать связь и пропустить хоть одно ее колебание.
Он искал в моих глазах хоть проблеск лжи, и я не отводила взгляда. Я не лгала, я просто играла. Я настоящая корчилась в панике, ужасе и муках, а это — очередная маска. Я все же неплохая актриса.
И Дамиан, кажется, поверил. Он не нашел за моей маской истинных чувств. Облокотившись о стол, он закрыл лицо ладонями.
— Возвращайся в академию, твоя отработка закончена. — Фраза прозвучала глухо и без эмоций.
Я, пошатываясь, шагнула в сторону дивана, где остался мой плащ, но тут же вспомнила об украшениях. Сняла серьги, колье и браслет, с тихим стуком положила на стол. Дамиан опустил руки от лица и невидящим взором уставился на поблескивающие драгоценности.
— Я не имею права оставлять их у себя… — Я развернулась, схватила плащ и выбежала из кабинета.
До академии добралась практически вслепую. Слезы застилали глаза. А я повторяла себе:
«Так надо, успокойся! Ничего страшного не произошло! Ты живая, Хран живой! У тебя есть цель, и этот человек не имел к ней никакого отношения, мало того, он вообще мешает ее исполнению! За него не волнуйся, он взрослый мужчина! Поругается на тебя, плюнет и забудет. Он не из тех, кто станет унижаться и искать встречи с отвергнувшей его девушкой. Успокойся! Перестань плакать! Сейчас важно другое: у тебя остался последний шанс порыться в архивах. Официально разрешение так и не было использовано, а после сегодняшнего велика вероятность, что его вообще отзовут. А бумаг, которые стоит разобрать, осталось не так уж много! Поэтому ты сейчас берешь себя в руки и, забрав разрешение, летишь в архив. До вечера еще далеко, ты успеешь просмотреть если не все, то большую часть! Ты ж сильная, Дия, возьми себя в руки! Столько времени ты прожила, рассчитывая только на себя! В твоей жизни ничего не изменилось. Ничего страшного не произошло…»
В ворота академии я заходила уже с сухими глазами.
— Касс, это была последняя коробка.
— Я знаю.
— Мы перебрали все материалы, ничего по делу твоих родителей нет.
— Я поняла, Хран, к чему ты повторяешь?!
— Что будем дальше делать?
— Выбора нет, мы будем провоцировать тех, кто все это устроил.
— Как?
— Пора выходить из тени.
Примечания
1
