– Хорошая штука, но расцветка – не под наши широты, для леса слишком светлая, – со вздохом махнул рукой я. – А того же пошива, но чуть более зеленого нету?
– Тогда тебе как раз то «камуфло», что для ССО шили, нужно. У них как раз расцветка с американского же А-Такса[14] честно уворована. Там и зелени побольше, и общий фон такой, грязноватый. А покрой – точно как у ACU. Самое оно будет.
– Слушай, Павел, а ты в прежние времена чем торговал? – зародилось у меня смутное, но очень быстро крепнущее подозрение.
– Так тем же самым и торговал, – хмыкает в ответ Павлов. – Снарягой разной и формой. У меня в Вологде очень неплохой «Военторг» был: и менты закупались, и вояки, и страйкболисты разные… Эх, хорошее время было!
Да уж, время было просто замечательное. А мы, дурни, не ценили. Правильно говорят: «Что имеем – не храним»…
– Уговорил, Иваныч, тогда этого самого «такса-атакса» – один комплект. И на этом, наверное, все. А то меня уже сомнение берет – хватит ли мне моих «депозитов» на выбранное? Даже с учетом обещанного тобою огромного дисконта…
В очередной раз придавив пытающуюся поднять голову жабу, приобретение радиометра решил перенести на потом. Если все удачно срастется с рейсом на «керосинке» – деньги на него точно появятся. Если нет – буду искать еще какую-то «халтурку» и не буду пока соваться в места, где радиометр может пригодиться. А по дороге – хозяин плавсредства «казенным» обеспечит. Не самоубийца же он, без измерительных приборов по Волге ходить? Пусть и по самым верховьям…
– Ну, что, пойдем к Косте? – Павел полученное от меня золотишко прибрал в сейф и, кивнув на прощание продавцу, двинулся на выход.
Я покупки и свою поклажу из РД уже успел переложить в новый рюкзак, а старый ранец – передать все тому же продавцу. Поэтому лишь закинул лямку на правое плечо и согласно головой кивнул. К Косте – так к Косте.
В баре «Две кружки», одном из самых приличных кабаков Никольска, было удивительно шумно: в дальнем от входа углу, за несколькими сдвинутыми столами разом, широко, с музыкой и писком продажных девиц гуляла какая-то крепко уже «теплая» компания. Что в этом удивительного? Да просто утро на дворе. Часов в одиннадцать вечера я такому застолью удивлен не был бы. А вот в одиннадцать утра…
– Это кто такие? – тихонько интересуюсь я у Павлова..
– Тотьма гуляет… – глубокомысленно отвечает мне он. – Третий день пошел.
А, ну, тогда понятно. Эти себе подобный загул позволить могут запросто. Тотьма – это очень серьезно. Тотьма – это единственный в округе населенный пункт, с которым даже «князья» связываться не рискуют. Потому что компания там сидит очень зубастая и очень богатая. Таких на арапа не возьмешь, под «крышу» не загонишь. Потому что Тотьма – это соль. Чуть ли не самые старые в России солеварни.
Человек при острой необходимости может отказаться от чего угодно: не будет машин – пересядем на лошадей, не будет электричества – снова огнем греться да освещаться будем, вместо современных лекарств можно перейти на разные травки-муравки, а вместо автоматов-пулеметов – начать метать друг в друга кое-как выструганные копья. А вот без соли жить – мягко говоря, проблематично.
Поэтому севшие на солеварни в Тотьме граждане весьма неплохо приподнялись за последние три-четыре года. И очень немалую силу набрали. На попытке прогнуть их под себя только на моей памяти обломали зубы (а попутно – и голов лишились) три сильно борзых и несколько переоценивших свои возможности «князя». Остальные меж собой поделили земли «скоропостижно скончавшихся» и урок усвоили. Больше Тотьму никто не трогает. А та продолжает богатеть, рассылая караваны с солью во все стороны и водой, и по суше.
– А вон, кстати, и Костя, – легонько пихает меня локтем в бок Павлов, кивком головы указывая на один из небольших столиков в стороне от «гудящих» под аккордеон и гитару солеторговцев.
Там в одиночестве сидит над кружкой пива и жирной распотрошенной воблой крупный чернявый молодой мужик. М-да… Нет, возможно, для Иваныча он и «просто Костя», а вот посторонним к нему обращаться лучше все-таки по имени и отчеству. Ну, или просто по имени, но совершенно точно – на «вы». Потому как вчера при упоминании фамилии Гольденцвайг у меня первая ассоциация была – хрупкий и хорошо воспитанный еврейский мальчик, что носит очки, играет на скрипке и очень любит свою маму. А сейчас жизнь мне наглядно указывает на вредность стереотипов. Если и похож этот самый Костя на еврея, то уж точно не на мальчика со скрипкой. Скорее – на Менделя Крика. Ага, того самого, из «Одесских рассказов» Исаака Бабеля, который: «А папаша у вас биндюжник Мендель Крик. Об чем думает такой папаша? Он думает об выпить хорошую стопку водки, об дать кому-нибудь по морде, об своих конях – и ничего больше».
Вот и Костя этот «мордально и фигурально» – и есть как раз тот самый биндюжник, в смысле – ломовой извозчик: здоровенный дядька, что и погрузить, и разгрузить, и застрявшую в грязи телегу вытолкать. И кулачищи вполне соответствуют всей остальной фигуре. Так что, думаю, случись необходимость, по поводу «об дать по морде» – тоже проблем не возникает. Разве что прическа слегка из образа выбивается – вьющиеся черные волосы забраны в длинный, почти до лопаток «конский хвост». Впрочем, ему идет, при наличии трехдневной щетины он чем-то похож на американского актера Эдриана Пола, что в телесериале «Горец» главную роль играл. Только Константин и ростом повыше, и плечами пошире. Причем значительно.
Павлов меж тем подошел к столику, поздоровался и, дождавшись приглашающего кивка, сам присел и мне на пустой стул указал.
– Костя, познакомься, это Александр, тот самый парень, что вернул мне семью, – представляет меня Иваныч. – Саша – это мой старый знакомый и деловой партнер, Константин.
