– Все было так ярко, Фитц! Это был сын, которого я искал. Мальчик прикоснулся ко мне, и я мог видеть его глазами. Я почувствовал силу, которую он когда-то возможно обретет, если его обучат, и если он не будет испорчен Служителями. Я нашел его и не мог скрыть своей радости.
Желтоватые слезы медленно потекли из его глаз, оставляя следы на покрытом шрамами лице. Слишком хорошо я помнил просьбу, с которой он отправил ко мне своего вестника: найти «нежданного сына». Его сына? Ребенка, которого он зачал, несмотря на все, что я знал о нем? С тех пор как его гонец достиг меня и умер, я перебрал дюжину вариантов того, кем могла быть мать этого сына.
– Я нашел его, – продолжал Шут. – И потерял. Когда ты ударил меня ножом.
На меня волной нахлынули боль и вина.
– Шут, мне так жаль. Если бы я только узнал тебя, то никогда бы не причинил тебе вреда.
Он покачал головой. Похожей на клешню рукой он нашел салфетку и промокнул ей лицо. Его слова прозвучали, словно воронье карканье:
– Что произошло, Фитц? Что... заставило тебя попытаться убить меня?
– Я принял тебя за кого-то опасного. Того, кто может навредить ребенку. Я вышел из таверны, потому что искал свою маленькую девочку.
– Твою маленькую девочку? – Его недоверчивый возглас прервал мое объяснение.
– Да. Мою Пчелку. – Несмотря ни на что, я улыбнулся. – У нас с Молли родился ребенок, Шут. Крошечная девочка.
– Нет, – его отрицание было абсолютным. – Нет. Ни в одном варианте будущего я не видел, что у тебя будет еще один ребенок.
Он сдвинул брови. Прочитать эмоции на покрытом шрамами лице было сложно, но он выглядел почти взбешенным.
– Я знаю, что увидел бы это. Я истинный Белый Пророк. Я бы это увидел.
Он ударил ладонью по столу, дернулся от боли и прижал руку к груди.
– Я бы это увидел, – продолжал настаивать он, но уже спокойнее.
– Но это случилось, – сказал я мягко. – Знаю, в это трудно поверить. Мы думали, что уже не сможем иметь детей. Молли сказала, что ее время уже прошло. А потом появилась Пчелка. Наша маленькая девочка.
– Нет, – сказал он упрямо.
Он сжал губы, а потом его подбородок задрожал, как у ребенка.
– Фитц, это невозможно. Как это может быть правдой? Если я не смог увидеть столь важного события в твоей жизни, что еще я упустил? В чем еще я мог ошибиться? Может я и в себе ошибся?
Некоторое время он молчал. Его незрячие глаза двигались, словно пытаясь найти меня.
– Фитц, не злись, что я спрашиваю об этом, но я должен. – Он поколебался, а потом шепотом спросил: – Ты уверен? Ты абсолютно уверен? Что ребенок твой, а не только Молли?
– Она моя, – сухо сказал я.
Я был поражен тем, как оскорбили меня его слова.
– Определенно моя, – добавил я вызывающе. – У нее внешность жителей Горного Королевства, как у и моей матери.
– Матери, которую ты едва помнишь.
– Я достаточно помню ее, чтобы сказать, что моя дочь на нее похожа. И я хорошо знаю Молли, чтобы быть уверенным, что Пчелка моя дочь. Безусловно. Шут, это тебя недостойно.
Он опустил глаза и уперся взглядом в колени.
– У меня осталось не так много достоинства, – признал он.
Шут встал и, покачнувшись, толкнул стол.
– Я возвращаюсь в постель. Мне нехорошо.
Шаркая ногами, он побрел прочь. Одной узловатой рукой он ощупывал пространство перед собой, а другую прижал к груди, словно защищаясь от чего-то.
– Я знаю, что ты не здоров, – ответил я, внезапно раскаявшись в том, что резко одернул его. – Ты сам не свой, Шут. Но ты снова станешь собой. Станешь.
– Думаешь? – спросил он.
Не обернувшись, он говорил в пустое пространство перед собой:
– Я не уверен, кто я есть. Я более десяти лет провел среди людей, которые настаивали на том, что я никогда не был тем, кем себя считал. Никогда не был Белым Пророком. Просто мальчишка с красочными снами. А то, что ты только что сказал, заставляет меня задуматься, не были ли они правы.
Невыносимо было видеть его таким разбитым.
– Шут. Вспомни, что ты сказал мне давным-давно. Мы теперь живем во времени, которое ты никогда не предвидел. В котором живы мы оба.
Он не ответил на мои слова. Дойдя до кровати и нащупав ее край, он повернулся и присел. После чего он скорее рухнул в нее, чем лег, натянул одеяло на голову и замер.
