— Нет, — повторил он.
Аналезы — суровый народ. Летти слыхала, что в их языке есть сорок слов для описания звука, производимого человеческой головой при соприкосновении с боевым молотом. Но как-то не улучалось подходящей минуты, чтобы расспросить Балура, правда это или нет.
— Ты сейчас произнес «нет» безотчетно, совсем не подумав, — сказала Летти.
Ранее Балур отверг оружейное дело, кузнечное ремесло, фермерство, объездку лошадей и танцы для взрослых. Честно говоря, жизненные умения Балура в основном сводились к навыку лупить молотом по разнообразным предметам — потому кузнечное ремесло и показалось привлекательным. Летти решила, что Балур просто упрямится.
— Гляди, — сказала она, — видишь?
Впереди наконец показалось седло перевала. За ним лежала плодородная, полная жизни долина Кондорра.
— Вот он, наш второй шанс, новая страница в нашей истории. Когда мы придем туда, сможем сделаться кем угодно!
— Да, — ответил Балур, кивая.
Лицо Летти просветлело. Наконец-то. Толстолобый олух…
— Я суть хочу сделаться наемником, — окончил мысль Балур.
Летти тяжко вздохнула.
— О да. У нас так хорошо получалось, лучше некуда.
Ветер ненадолго переменился, задул снизу, и ноздри Летти наполнились вонью падали и гари. Летти вздохнула снова.
К Рыгу все это. Надо смотреть вперед. В новое начало.
Балур размеренно вышагивал. На седловине, точке раздела, за которой начиналось новое, Балур остановился и протянул к напарнице толстую четырехпалую руку.
— Я не имею рук для пекарни, — сообщил он. — У меня нет проворных пальцев.
— Ты можешь просто замешивать тесто, — предложила Летти.
На ее взгляд, Балуру следовало бы конструктивнее глядеть на проблемы.
Она ступила на перевал, и перед нею, под ее ногами, разостлалось будущее. Долина Кондорра.
Ранняя осень, вечер. От гор легли длинные тени. Еще жаркие лучи солнца пробиваются между пиками, золотят лес, сбегающий по склонам. Вдали, на дне долины, лес уступает место лоскутным одеялам фермерских полей, укрывшим долину до самого дальнего края, где темнеют осыпи на склонах и белеют вершины. Ярко высвеченная медленная, ленивая река Кон кажется лентой белого пламени.
Эта долина — мир в себе. Микрокосм. Вон замки, похожие на детские игрушки, озера, топь и даже что-то, отчетливо напоминающее вулкан. Издали все такое маленькое, чистенькое — будто на рисунке из детской книги. Реальность слишком далеко, чтобы испортить вид.
— Посмотри на это. — Летти указала вниз. — Там мы можем стать кем угодно.
— Мне суть нравится быть наемником, — сообщил Балур, пожав плечами.
— А как насчет забойщика? — предложила Летти в порыве вдохновения. — Забойщик может убивать, да. Всякий скот. Ты идеален для такой работы. Быстрый удар по черепу. По каждому.
— Забой суть преимущественная работа ножа, — сообщил Балур, склонив голову набок.
— Я люблю работать ножом, — призналась Летти.
В ее пальцах возник нож, упорхнул, возник в другой руке.
— Бац — и зарезал скотинку. И все.
Балур задумался снова. Его нечеловеческие мысли двигались медленно и вполне нечеловечно.
— А скот будет отбивающимся? — спросил он наконец.
Настал черед задуматься Летти.
— Скот? — уточнила она на всякий случай.
— Они суть представляют из себя проблемы? — спросил он, кивая. — Я не хочу произойти мягким, работая забойщиком.
Летти моргнула раз, другой. Нет, вопрос не был галлюцинацией.
— Балур, коровы — это просто гребаные коровы, — разъяснила она. — Они не отбиваются. Они едят траву, получают молотом по черепу и превращаются во вкусные мясные деликатесы.
Балур обдумал услышанное.
— Я думаю, что еще в сути предпочитаю быть наемником, — уведомил он спустя некоторое время.
Летти подавила желание схватить его за плечи и хорошенько потрясти. Хотя желание нелепое — до его плеч все равно не дотянешься. И потрясти не получится, даже если дотянешься. Вместо этого она вытянула из-за пояса кошель с золотом и потрясла им. Только этот кошель и скрашивал память о кошмаре, оставленном за спиной.
