этот компромат был обоюдоострым, обращаться с ним нужно было как с оружием: бережно, дабы не допустить самострела.
Шимченко сидел на скромном табурете, уперев заросший седой щетиной подбородок в сплетенные пальцы. Льдистый взгляд был направлен точно в переносицу киллера.
Филя неспешно прохаживался вокруг кресла, словно художник – возле мольберта, любуясь под всеми возможными углами творением своих рук. Вместо кисти у помощника сенатора были пассатижи, с инструмента на линолеум капала кровь.
– С трудом верится, – проговорил Филя, и пленник, выпучив глаза, со страхом уставился на него. – Такая маленькая-премаленькая штуковина, как ноготь, а столько боли.
– Я не хотел! Бес попутал! – метался в кресле пленник. – Мне доза была нужна… – Он скривился, затем зарыдал, дрожа всем телом.
– Кто тебя нанял? – спросил Шимченко, не отрывая подбородка от сплетенных пальцев.
Филя выразительно пощелкал пассатижами.
– Не знаю, начальник, – проговорил киллер, сильно кривя рот и роняя слюну на замызганный джемпер. – Веришь? Не знаю! Какой-то крендель вышел на Мымыку, а тот подцепил меня. Мы ведь с Мымыкой в девяностых обменники щипали. Мымыка как брат был мне!
– И где же теперь Мымыка? – спросил Шимченко.
– Так подстрелили его на трассе, командир… – Киллер невинно захлопал глазами.
– Концов, выходит, не найти? – уточнил тем же скучающим тоном сенатор.
– Я… я… – Киллер покосился на пассатижи. – Я знаю только, что Мымыке говорили о каких-то птичках. Я не знаю, что это означает, – мамой клянусь! – Пленник рванул вперед так, что кресло затрещало. – Мол, надо напомнить господину сенатору о птичках!
Шимченко побледнел.
– О каких еще птичках? – с угрозой проговорил он.
– Я не в теме, начальник!
Сенатор кивнул, и Филя ударил кулаком с зажатыми в нем пассатижами пленнику в ухо. Киллер снова зарыдал, по его грязной шее заструилась кровь.
– Кто тебя нанял? – повторил вопрос Шимченко.
– Говори, тварь! – гаркнул пленнику в здоровое ухо Филя.
– Это была баба! – завопил киллер. – Мымыка сказал, что это была баба! Сказал, что она просила напомнить сенатору о птичках! Буфера у нее – будь здоров! Что те подушки! А больше Мымыка ничего о ней не говорил!
Шимченко поглядел на Филю.
– Руслан был прав, – сказал тот, несильно постукивая киллеру по темени пассатижами. – Этих гавриков кинули. Бросили на убой с одной целью – намекнуть, что о вашей деятельности им известно чуть больше, чем другим.
– Вот суки! Суки! – снова заметался пленник. – Виноват я, начальник! Бес попутал! Не убивай!
– Полагаешь, кто-то хочет вывести меня из равновесия? – обратился Шимченко к Филе, игнорируя вопли киллера.
– Ага. Кто-то надеется, что вы наделаете ошибок.
– Больше похоже на объявление войны.
– Да уж. Но нам не привыкать. – Филя подбросил и поймал пассатижи.
Сенатор поглядел в сторону задрапированного густой тенью сейфа. Насколько это хранилище может быть надежным в складывающихся условиях?
«Охрану особняка нужно утроить, – решил Шимченко. – Добавить камеры наблюдения и поработать с персоналом. Убрать всех, кто проявит хоть малейшую нелояльность».
– Не убивай… не убивай… – на одной ноте канючил киллер.
Зазвонил телефон. Шимченко посмотрел на экран и поморщился.
– Слышь! Заткни этого! – бросил сенатор помощнику. – Мне звонит Сам! – И продолжил, прижав трубку к уху, деревянным от внезапно нахлынувшего волнения голосом: – Шимченко слушает, господин президент!
Сам был как всегда предельно вежлив, говорил он мягко, доброжелательно, но в то же время в его тоне ощущалась насмешка. Последнее всегда выводило из равновесия, создавалось впечатление, будто Сам знает гораздо больше, чем говорит. Причем вполне могло оказаться, что так оно и есть.
– Мне доложили, что у вас семейные неурядицы, и по этой причине вы временно покинули нас, – сказал Сам с искренним сочувствием.
– Не убивай… не убивай… – продолжал умолять киллер, Филя прижал к своим губам пассатижи: мол, помолчи.
– Да-да, все верно, господин президент, – ответил Шимченко, плотнее обхватывая телефон ладонями.
– Надеюсь, ничего серьезного? – поинтересовался Сам. – Что это за голоса на фоне? Нужна ли помощь? У нас тут как раз Центральный военный округ в боеготовности – внезапная проверка…
– Нет-нет, что вы, спасибо, – поторопился заверить сенатор елейным голосом. – Я буквально на недельку. Разгребусь – и сразу в Москву.
