Впрочем, обе поклонились бывшему министру с должным почтением — уж за этим он проследил бдительно. Странно, но отец, всегда державшийся холодно и отстраненно даже с родственниками и с проверенными соратниками, поизучав несколько минут лицо старшей гостьи, вдруг улыбнулся и перешел на самый сердечный тон, какой только возможен для столь сдержанного, высокомерного человека. Мин Хва подносила скудное угощение — б
А еще он замечал, как молчаливая — вот так неожиданность! — Ха На переводит глаза с него на отца. Надо полагать, в попытке найти что-то общее в их чертах.
Не находила.
Да и не могла найти.
Старики — Сон Ён сейчас невольно относил к ним и заметно сдавшего за ужасные месяцы отца — разговаривали оживленно, обсуждая погоду, ноющие кости, поругивали непочтительную молодежь, бессовестно забывающую обычаи предков, то ли в наше время… Он даже представить не мог, что министр Ким способен так запросто болтать на пустяковые темы… и с кем еще! Может, причиной тому накопившееся одиночество, когда вместо кишащей людьми столицы постоянно видишь только троих: слуг и собственного сына?
А может, виноват некий напиток, который прихватила с собой старая ноби: та разливала его крохотными порциями, приговаривая, что все токмо ради здоровья господина Кима… Им с мелкой не наливали. Наверное, возрастом не вышли. Или попросту жалели «целебный» напиток: уж больно мал был принесенный сосуд.
Девушка сидела в углу за отдельным столиком. Вела себя чинно, ела и пила, отворачиваясь, но при этом не спускала внимательного взгляда с необычных собеседников. Глаза цвета чуть недоспевшей смородины в полумраке комнаты посверкивали чистыми белками. Поймав себя на том, что ни с того ни с сего оценивает внешность какой-то… ноби, молодой человек встряхнулся. Что это с ним? Сказывается отсутствие хорошеньких достойных женщин? Ведь в столице он был окружен первыми красавицами двора… не говоря уж о частенько посещаемых кисэн — воспоминания столь же сладкие и будоражащие, как и горькие, когда он возвращался к настоящему.
— Ну что ж, дети мои, — услышал Сон Ён непривычно бодрый голос отца. — Идите погуляйте, дайте старшим поговорить.
— Да-да, — тут же подхватила старуха, — погуляйте, повеселитесь, что вам с нами, стариками, рассиживаться? Внучка, покажи пареньку тут всё.
Ха На замерла, не успев до конца подняться, взглянула бабушке в глаза. Переспросила:
— Всё-всё?
— Всё!
Девица отвесила поклон опальному министру и метнулась к выходу — только коса и юбка взлетели. Снедаемый любопытством — и о чем же отец собирается секретничать со старой ныряльщицей? — Сон Ён направился следом. Мелкая стояла во дворе, нетерпеливо постукивая носком потертой туфли. Да и чхима, хоть и чистая и тщательно выглаженная, тоже новизной и модой, даже провинциальной, не блистала. Ха На кинула на него враждебный взгляд и, круто повернувшись, направилась прочь. Скомандовала через плечо:
— Иди за мной! — и с досадой кинула в воздух: — И почему я должна это делать?!
Сон Ён двинулся следом, скорее заинтригованный, чем раздраженный поведением, за которое в иное время и в ином месте быть бы ноби нещадно битой. Наверное, его снисходительность объяснялась сегодняшним удивительным поведением отца…
Или он просто начинает привыкать.
— Как думаешь, о чем таком секретном они болтают? — спросила Ха На, вскоре тоже сменившая гнев на милость.
— Значит, есть о чем, — сдержанно отозвался Сон Ён. Не привык он обсуждать действия и поведение отца с кем бы то ни было. И не будет. Девчонка метнула на него взгляд исподлобья. Буркнула:
— Надеюсь, речь пойдет не о сватовстве!
Он даже споткнулся:
— Что-о?! — и, закинув голову, расхохотался так громко и искренне, как не смеялся, наверное, уже полгода. От души. До слез. Отсмеявшись и протерев повлажневшие глаза, обнаружил, что мелкая хэнё, склонив голову набок, вглядывается в его лицо. Констатировала с облегчением:
— Значит — нет? Ну вот и слава Небесам! Уж больно ты мне не к душе.
И, повернувшись, поскакала с козьей легкостью по каменистым уступам. Сон Ён шел за ней недовольный. Это были его слова! Это он должен был сказать, что не взял бы ее даже в качестве распоследней наложницы! Уж слишком эта мелкая шустрая! Ты ей слово — она тебе десять, да таких, что потом еще долгое время продолжаешь спорить и доказывать. Даже в ее отсутствие.
— Эй, куда мы? — окликнул он, увидев, что девчонка направляется в гору. — Мне бы не хотелось оставлять отца надолго.
— Пока с ним моя бабушка, ничего не случится! — беспечно отозвалась Ха На. — Раз велено тебе показать всю округу, давай ногами шевели. Они же у тебя длинные, чего ж ты тогда плетешься так медленно?
Сон Ён скрипнул зубами и поклялся не говорить больше ни слова. Все его воспитание, все привычки повелевали отвесить дерзкой ноби оплеухи… а то
