– Хорошо. Только дай мне чистую тунику.
Илья оставил себе четвёртую часть денег. Это было намного больше, чем он дал Мордехаю, но позволяло несколько лет не думать о прозе жизни – где взять деньги на аренду жилья, одежду, питание – ведь святым духом сыт не будешь.
Илья разделил деньги. Те, что оставил себе, он завернул в стопу белья. Сейф, конечно, надёжнее будет, да только их ещё и в помине нет.
Второй мешочек, более увесистый, завернул в тряпку – так он не будет бросаться в глаза прохожим.
Пока они добрались до входа в катакомбы, солнце уже коснулось горизонта.
На вечерние службы людей всегда приходило меньше. В пещере, вернее даже – в обширном зале, было светло от множества свечей и пахло ладаном.
Они отстояли службу. Когда паства стала расходиться, Илья подошёл к дьякону.
– Ничем помочь не могу, – развёл руками Николай. – О поручении для тебя ничего не слышал. А что это у тебя? Дары для церкви?
Илье не понравилось, как дьякон посмотрел на узел, который он держал в руках. Кастор принимал деньги спокойно, даже как-то безразлично. А этот – жадным взглядом…
– Нет, покупка для дома.
Почему Илья отказался от дара, он и сам не понял. Интуицией почувствовал или подсказка свыше пришла? Клир – всего лишь служители веры, своего рода посредники, и среди тех иной раз встречаются люди разного качества.
Когда они возвращались домой, Немезида поинтересовалась:
– Ты собирался отдать деньги церкви. Почему не сделал?
– Пока не знаю, остановило что-то.
Они проходили мимо места, где к Немезиде подошёл этот хлыщ, цензор из паланкина.
– Зря ты его ударил, – сказала жена.
Илья сразу понял, о ком идёт речь – имени и должности не называлось.
– Я мужчина и должен оберегать свою семью.
– Значит, ты ещё не настоящий христианин.
– Ну да, ударили по одной щеке – подставь другую?
– Драться необязательно. Можно словами всё объяснить, простить… Он не ведал, что творил.
– Я лучше останусь недостойным, – вздохнул Илья.
Что его сегодня Немезида учит? Наверное, день неудачный.
Недалеко от двери его дома сидел, согнувшись, какой-то нищий. В драной одежде, с нелепым колпаком на голове, ноги босые… Другого места себе не нашёл? Но когда Немезида постучала колотушкой в дверь, он поднял голову. На улице было уже темно, и различить лица его было невозможно.
– Илия?
Голос знакомый… И вдруг как вспышка молнии:
– Кастор? Ты?!
– Неужели за столь короткое время я так изменился? Помоги подняться. Я устал, пришлось долго идти.
Илья помог дьякону подняться.
– Идём в дом. Тут о тебе столько нелепых слухов. Я думаю, тебе есть что рассказать.
– Сначала накорми, я два дня не ел, крошки хлебной во рту не было.
– Обязательно! Немезида, готовь угощение, гость у нас.
Илья провёл Кастора на крытую террасу у кухни, а сам заскочил в дом и бросил узел с деньгами под лежанку. Он хорошо понимал состояние Кастора, сам недавно был в таком же бедственном положении.
Когда Немезида в знак уважения к гостю сама сервировала стол, Кастор жадно накинулся на еду. Он сильно изменился за те две недели, что его не видел Илья. Оброс, показалось – прибавилось морщин, постарел. Освещение на столе скудное, масляным светильником, поэтому Немезида его узнала только тогда, когда Кастор снял колпак.
– Кастор?
– Ради бога, тише! Мне бы не хотелось, чтобы о моём возвращении знали в городе.
Кастор плотно подкрепился, выпив за поздним ужином пару кружек разбавленного вина.
– Спать хочу! Все разговоры завтра.
Пришлось Илье набраться терпения. Он видел, что Кастор изнурён и нуждается в отдыхе.
Утром Кастор попросил согреть воду в бассейне и, пока слуга Нуби подогревал её, не спеша позавтракал. И только потом начал своё повествование:
