Хома осторожно понюхал палец. И в полном недоумении прошлепал губами что-то невнятное.
– Ты же им подавал сейчас, падла! – констатировал одноухий.
– Я? Кому?
Одноухий скрипнул зубами. Стремительно перегнувшись вперед, он схватил здоровенного шалманщика обеими руками за крутой загривок и рванул на себя и вниз. Хома, впечатавшись лицом в дощатую поверхность стойки, распрямился, секунду обморочно покачался всем телом вперед-назад, фонтанируя кровью из перекосившегося набок носа, и обрушился на пол, скрылся за стойкой.
– Пошли, – сказал одноухий, мотнув головой бандосу в кожанке, – фура-то на месте…
– Там замки такие… – поскучнел тот.
– Какие замки! Автогеном бочину вырежем – всего и делов.
Тут Буров не удержался, вскочил, со скрипом своротив стул. Оба бандоса молниеносно обернулись к нему. В руках у одноухого тускло блеснул револьвер. Второй, с оспинами на лице, проворно вытащил из-за спины обрез охотничьей двустволки.
У Бурова горло стиснуло от мгновенного испуга, когда он понял, что натворил.
– Ах ты ж, тварь… – заскрипел одноухий, поднимая револьвер.
– Вы чего тут делаете, мужики? – вдруг спокойно осведомился стрелок, облизывая ложку.
Буров прямо-таки физически почувствовал, как струны вцепившихся в него взглядов ослабли и растаяли, – это стрелок безо всяких видимых усилий перехватил внимание бандосов.
– А?.. – вопросительно произнес одноухий.
– Там братва ваша на тачанах в грязюке завязла, с места сдвинуться не могут, а вы тут титьки мнете! – повысил голос длинноволосый. Он говорил так, будто и на самом деле был искренне возмущен поведением собеседников.
– Так мы… это… – неловко тиская в руках обрез, пробормотал мужик в кожанке, – мы тогда пойдем, ага?
Одноухий, не отводя растерянных глаз от стрелка, поспешно затолкал револьвер в карман.
– Пойдем, да? – попросился и он.
– Конечно, идите, – разрешил длинноволосый.
Бандосы бросились к двери, попытались протиснуться в нее одновременно и ненадолго завязли. Мужик с изуродованным оспой лицом освободился первым, потеряв при этом свой обрез.
– А ты чего встал? – спросил стрелок у Бурова, когда за бандосами громыхнула, закрывшись, дверь. – Доедай борщ, пока не остыл окончательно. И поехали отсюда. Жалко, яичницы мы, кажется, не дождемся, – заметил он.
Из кухни явственно пахло горелым.
Буров опустился на стул. Посмотрел на тарелку, борщ в которой подернулся пленкой жира. Есть ему уже совершенно не хотелось.
– Так вот ты из каких, значит… – проговорил он.
Стрелок улыбнулся:
– Из каких?
Во дворе громко забубнили в несколько голосов.
– Из таких, – сказал он длинноволосому. – Как вас там называют? Брахманы?..
– Брахманы, – согласился стрелок. – Или шептуны. Или лобстеры. Кому как нравится.
– Лобстеры? – удивился Буров. – Не слышал.
– Это от ЛОПС, – пояснил стрелок. – Лица, обладающие паранормальными способностями. Официальное наше именование, так сказать.
– Понятно…
Буров замолчал, не зная, что еще спросить. Во дворе опять кто-то завопил. Буров вздрогнул:
– Чего они там орут-то?..
– Не верят, – сказал длинноволосый, – что в грязи завязли и выбраться не могут.
– И как же теперь? – забеспокоился снова Буров. – Этим-то двоим ты глаза отвел, а остальные?
– Удивительное существо – человек, – усмехнулся стрелок, потягиваясь. – Способен поверить всему, что ему скажут, факт. А я – уж не сомневайся – умею убеждать. Хоть лично, хоть через посредников. Ты будешь доедать или нет?
– Что-то не хочется…
Когда они спустя несколько минут вышли во двор, им открылась следующая картина: бандосы, облепив один из пустых джипов и сзади и спереди, натужно пыхтели, стараясь сдвинуть его с места. Трехтонный автомобиль не поддавался. Наверняка по причине того, что был толкаем одновременно в двух противоположных направлениях и с одинаковой примерно силой.
– Навались… братва!.. – задыхаясь, покрикивал одноухий. – Еще немного… осталось! Сейчас… пойдет!..
