– Перестать сдерживаться и не отпускать женщину от себя ни на шаг.
– О-о! Тогда его, может, и простят.
Редклиф разулыбался и тихо сказал:
– Я любил тебя всегда, с тех самых пор, как ты родилась. Просто со временем одна любовь трансформировалась в другую. Я наблюдал за твоей жизнью, скучал по тебе. Но это совсем другое, нежели когда видишь и общаешься с человеком вживую.
Я молчала, боясь спугнуть момент желанных признаний.
– Знаю, что отец показал тебе рисунки…
– Откуда?
– Они лежали не так: ты небрежно их убрала. Думаю, отец поделился с тобой своими соображениями…
Я не отрицала. Зачем?
– Сначала мне запрещала видеться с тобой Евгения, и я наблюдал издалека, а потом, когда решился вмешаться в твою жизнь… обострилась обстановка с дуовитами, мне пришлось надолго уехать – выполнять задание корпорации, чтобы заманить дуовитов в ловушку. А через несколько лет все покатилось к чертям. Какая ирония!
– И все благодаря мне.
– Да… Оставил в Петербурге юную девушку с неправильными, на мой взгляд, манерами, а вернулся к прекрасной женщине, у которой в жизни бедлам.
– Все у меня было как надо. Но тебе же не нравилась моя внешность.
– С чего ты взяла? Да, твоя одежда была ужасна и только сейчас стала более-менее пристойной. Но разве можно не заметить твое тело? Я оказался не готов к тому, какое воздействие оно на меня окажет и что ты будешь такой завораживающей. Мне казалось это неправильным, даже преступным, но меня тянуло к тебе, как мотылька к свету, и я ничего не мог поделать, как ни пытался.
– А мне кажется, однажды ночью у тебя получилось.
Фордайс понял, что я намекаю на его поход на сторону.
– Нет, не смог.
– Не смог? – впилась я в него взглядом.
– Нет. Ты стояла перед глазами.
У меня перехватило дыхание.
– Ты постоянно испытывала мою выдержку, мой самоконтроль. Я страдал и физически, и духовно.
– Но почему?..
– …я не подчинился чувствам? Тебе сложно понять. Ты плохо помнишь отца и не знаешь нашей с ним дружбы. Именно перед заданием я поклялся ему беречь тебя, если что-то случится, а не уберег его самого. При таких воспоминаниях сложно представить, что под заботой друг понимал наши личные отношения.
Мне стало не по себе, когда я поставила себя на место Фордайса.
– Но как я себя ни убеждал, ничего не мог поделать. А тот афродизиак подтолкнул к тому, что давно должно было произойти. После первой ночи с тобой я был обречен и уже осознавал это, но пытался что-то изменить. А ты все видела и мучила меня, заставляла ревновать. Дима, Артем, Дубов и твой неизвестный кавалер, которого я ненавижу до сих пор. Кстати, вам придется расстаться.
– Дубов – это несерьезно, и ты знаешь сам, там была сделка. Дима и Артем – мои друзья…
– Которых я все еще могу выкинуть из окна.
– И Дима, кстати, женится.
– Хорошо, его только спущу с лестницы.
– Я тебе сейчас припомню… как бишь ее… Нина?
– Она и ее муж – мои старинные друзья. Она вообще меня как мужчину не воспринимает! – изумился Фордайс. – Предположить, что у нас может что-то быть, – это… извращение.
– Угу, – мрачно согласилась я. – Вот только ты забыл мне сообщить о ее роли в твоей жизни.
– А ты ревновала? – широко улыбнулся Фордайс.
– А то ты не понял, – съязвила я в ответ.
– Ну, тогда у тебя и так был повод для недовольства…
Улыбнувшись, я сказала:
– Раз уж ты признался, что не изменял мне, то и я открою страшную тайну…
Редклиф закаменел.
