Казалось, тут бы мне и обрадоваться, но – увы. Что-то внутри меня отказывалось мириться с таким положением дел.
И этому «чему-то» всякий раз становилось обидно, когда мое особенно красивое платье или удачно уложенные волосы замечали все вокруг – но только не он. Лишь однажды, когда я сделала совершенно новую, непривычную для здешних жителей прическу – заплела волосы в косу и уложила на голове наподобие короны, – он, проходя мимо, на мгновение остановился и сказал:
– Раньше ты так не ходила. Тебе идет.
Но это было сказано холодным, бесстрастным тоном. Не комплимент, а констатация факта.
Нет, не могу сказать, что Данте был со мной особенно холоден. Он проявлял ко мне вполне дружеское отношение – в рамках своего темперамента, который, конечно, радикально отличался от темперамента того же Ренцо. Последнее, кстати, по-своему удивительно, поскольку чисто внешне эти двое были довольно-таки похожи. Оба – классические южане: смуглые, черноволосые, кареглазые. У обоих – четко очерченный подбородок, прямой нос и специфический разрез глаз, опять-таки характерный для жителей юга. И при всем при этом энергичный, неунывающий Ренцо, хоть и отнюдь не был мне противен, не вызывал во мне столь сильных эмоций, как его друг. Хотя, сложись все наоборот, жизнь могла бы оказаться значительно проще.
Я много раз повторяла себе, что все дело – в чувстве благодарности, которое не следует путать с чем-то большим. Что проявлять чисто женский интерес к Данте с моей стороны как минимум глупо. Ведь даже если что-то и могло между нами произойти, это оказались бы не более чем кратковременные и необременительные отношения хозяина и его рабыни, что являлось в южных землях нормой жизни, не стоящей даже мимолетного упоминания. Что цена таких отношений была бы грошовая, а вот расплата с точки зрения моих душевных сил оказалась бы несоразмерно высокой. Но мысли пока оставались мыслями и на эмоции не слишком влияли.
Погруженная в себя, я сидела на скамейке, но, вздрогнув от неожиданности, чуть не соскользнула с нее на землю, когда в мое убежище, перескочив через широколистный «папоротник», вторгся предмет моих размышлений.
– Данте? – удивленно выдохнула я. – Что ты здесь делаешь? – С перепугу этот вопрос прозвучал слегка укоризненно.
– Ты удивишься, Сандра, но я тоже иногда прогуливаюсь по своему саду, – насмешливо сообщил он.
– В таких удаленных его уголках? Что-то не замечала, – пробурчала я больше из принципа, хотя сердце до сих пор сильно колотилось от неожиданности.
– Ладно, можешь считать, что я прячусь, – не стал настаивать Данте.
– Прячешься? – заинтересовалась я. – От кого?
– От людей, – доверительно, словно раскрывая страшную тайну, сообщил он.
С моих губ слетел смешок. Вообще-то это была моя прерогатива.
– Чем они так тебя допекли? – полюбопытствовала я.
Данте тяжело вздохнул.
– У меня намечаются большие проблемы, – признался он. – Ты обратила внимание, какое сегодня столпотворение в армоне?
Прикусив губу, я вынужденно покачала головой. Да, утром я слышала, как кто-то прискакал в армон. Позже по двору процокали копыта еще чьей-то лошади. Но, погруженная в свои размышления, я не придала этому особого значения, а потом и вовсе ушла вглубь сада, откуда не было слышно подъезжающих к армону визитеров.
– Арканзийцы вторглись в Галлиндию? – не на шутку встревожившись, спросила я о первом, что пришло мне в голову.
– Что?
По удивленному взгляду Данте я сразу же поняла, что сморозила глупость, и потупилась, ожидая соответствующей реакции. И тут почувствовала, как его ладонь накрыла мою сжавшую край скамейки руку. Это было первое его прикосновение после того разговора в библиотеке. Но стоило мне поднять глаза в стремлении понять, значит ли оно хоть что-то, помимо желания успокоить, как он сразу же отдернул руку.
– Сандра, никакие арканзийцы сюда не ворвутся, – мягко сказал он секунду спустя. – У нас подписан договор с Селим-пашой. Но даже если бы – я подчеркиваю: если бы – произошло вторжение, до армона они бы добраться не успели. Мы бы остановили их гораздо раньше, как делали всегда. Тебе ровным счетом нечего бояться.
Его ладонь снова приблизилась к моей, но замерла на полпути.
Настала моя очередь вздохнуть. Я отвела взгляд. Легко сказать «нечего бояться». При любом упоминании Арканзии и ее уроженцев мои внутренности сводило от гремучей смеси эмоций, не последней из которых являлся страх. Я ненавидела арканзийцев – до дрожи, до судорог, до зубовного скрежета, – но и постыдно боялась тоже. Даже не знаю, что страшило меня сильнее – судьба, уготованная в случае вторжения лично мне, учитывая моего дракона, или возможность того, что эти люди во второй раз разрушат до основания мой дом.
Дом? Я подумала так об армоне Данте?
Надо сказать, что время от времени жители Арканзии наведывались к Данте по делам. В этих случаях я всегда заботилась о том, чтобы нигде с ними не пересечься, благо ни малейшей необходимости в моем присутствии на таких встречах не было.
– Так что же произошло? – деланно бодрым голосом спросила я.
