кожи. Не гуляй-город, но тоже эффективная защита. Будь у противника, помимо полсотни самострельщиков, стрельцов поболее, чем две дюжины, то резанцам пришлось бы совсем худо.
Пронзительно затрубили медные трубы, сигнализируя начало атаки. Служилые татары с противными визгами ускакали прочь. Пехота сначала шагом, потом повинуясь сигналам музыкальных инструментов, перейдя на бег, на ходу метнув сулицы, с диким криком врезалась в стену вражеских копий. С ходу прорвать вражеский строй не получилось. Самострельщики собрали обильную жатву, да вятские копейщики очень ловко орудовали длинными копьями, накалывая разогнавшихся резанцев по несколько человек на ратовище.
Первая шеренга атакующих почти вся полегла. Вторая линия, пройдя по трупам товарищей, ожесточенно рубилась с противником прямыми мечами и короткими топорами.
Пехота с той и с другой стороны имела на вооружении прямые мечи, которыми удобно было не только рубить, но и колоть.
За второй, а теперь уже первой шеренгой атакующих шли ратники с бердышами, стоя за спинами товарищей, они ловко орудовали топорами, насаженными на длинные топорища, размеренно опуская сверкающие в лучах зимнего солнца лезвия боевых топоров на головы вятчан. Если бы была такая возможность посмотреть со стороны на лица яростно сражающихся воинов, то ничего человеческого в их облике любопытный обыватель не смог бы найти. Скорее, ужаснулся бы. Да, это уже не люди. Человек с выпущенными наружу кишками не может сражаться, а зверь может, воин с отрубленной по локоть правой рукой, обуянный дикой яростью, прет напролом, вонзая засапожник в глазницу врага, уже не обращая внимания на кромсающие его тело мечи. Откуда все они черпают силы, можно узнать, только побывав на их месте. Только так, и никак иначе.
Ветер, дувший в лицо князю, позволял расслышать звенящую дробь ударов по металлу, сквозь этот фон прорывались яростные крики вперемешку с отборным матом озверевших от крови воинов. Вот отчетливо послышался полный отчаяния вопль:
– Господи! Прими душу раба твоего!
Чтобы выжить в этом кромешном аду, нужно разбудить в себе зверя, Андрей по себе это знал, а резанцам и будить его не надо, зверь в них никогда не засыпает, всегда готов вырваться наружу. Что говорить, двести лет жизни на украине Руси сделали из резанцев настоящих хищников, всегда готовых вцепиться железной хваткой в горло врага. Вятчане резанцам ничем не уступали, как говорится, нашла коса на камень… Вот и льется широкой рекой русская кровушка в междоусобной войне…
Конница Ивана Федоровича стояла в резерве. Бояре проверяли оружие, подтягивали подпруги, баловали любимцев лакомствами.
В отдалении, рядом с походным шатром Резанского князя, восемь холопов громко забили в набат[14], подавая сигнал к отступлению. Как только пешцы организованно отступили, прикрываясь щитами от арбалетных болтов, несущимся им вслед, снова протяжно затрубил княжеский рог, посылая бояр в атаку.
Пешие воины, вышедшие из сражения, отошли назад, уступая место второму эшелону пехоты, пока не принимавшему участие в битве. Свежая, полная сил и изрядно хмельная пехота расступилась, пропуская вперед кованую боярскую рать.
Резанский князь, как и его «старший брат» московский государь, личного участия в битве не принимал. По татарской традиции, князья предпочитали руководить сражением с высокого места, холопы как раз перед самым началом сражения возвели высокие бревенчатые помосты из срубленных в соседнем лесу сосен.
Правильней сказать, руководили сражением опытные воеводы, а сами князья своим присутствием подтверждали приказы воевод. Иначе вел себя мятежный князь. Прапорец Василия гордо реял в самом центре сражения. Молодой Можайский князь не отставал от своего противника, князь Иван личным примером воодушевлял свою изрядно поредевшую дружину. Младший брат Ивана, князь Верейский и Белозерский Михаил по малолетству лет участие в битве не принимал, у десятилетнего пацана и двора-то своего еще не было. Его уделом управлял старший брат, Можайский князь.
Снежное поле, разделявшее противников, вытоптано ногами тысяч пеших воинов, Андрей только теперь понял, почему первыми в атаку князь бросил пешую рать. Иначе, утопая в снегу, конница не смогла бы взять разбег для таранного удара.
Пожертвовать жизнями двух сотен мужиков, а именно из простых горожан Переяславля и Старой Резани состояло пешее войско, только для того чтобы боярская конница смогла беспрепятственно ударить, – это расточительно. Но иного варианта Андрей не смог придумать, не предлагать же противнику совместными усилиями подготовить поле для битвы?
Холопы объезжали последних всадников, подавая им ковши с хмельным напитком. Андрей отказался от выпивки, искренне не понимая, зачем пить перед атакой?
Князь опустил рогатину, поудобней перехватил древко, по второму сигналу княжеского рога боярская конница сначала рысью, потом перейдя на аллюр, помчалась в атаку.
Еще со времен Святослава русские овладели искусством противостояния латной коннице. Святослав, по сути, возродил греческую фалангу Александра Македонского. Видно было, как охотники, набранные мятежным князем среди новгородско-вятской вольницы, сплотили ряды, укрывшись за большими щитами, и ощетинились длинными копьями. Правда, местами резанские воины значительно проредили лес вражеских копий.
Андрей десять раз пожалел, что отказался от хмельного. Атаковали плотным строем, нога к ноге, стремя к стремени, вражеские копья стремительно приближались.
