Разгорелась рукопашная схватка: всадники кололи, рубили врага саблями, сминали доспехи и шеломы тяжелыми палицами и перначами, отовсюду слышался непрерывный лязг железа.
Боярин Маслов молодецким ударом по локти отсек обе руки боярину Васи Косого. Булатный клинок, перерубив руки и ратовище рогатины, глубоко вонзился в шею боевого скакуна.
Сенька, насадив на рогатину такого же безусого, как сам Семен, парня, левой рукой выхватил саблю и снес голову наскочившего на него всадника в вызолоченном зерцале и сверкавшем на солнце остроконечном шеломе с пышным султаном на макушке.
Звенигородский боярин, потерявший коня, стоит рядом с убитым скакуном, одним концом уперев рогатину в утрамбованный снег, другим насаживает на рогатину лошадь наскочившего на него резанца. На лицах суматошно мелькавших вокруг Андрея всадников написан был ужас дикого страха и яростного безумия. Именно этот страх заставлял воинов обеих сторон идти до конца, загоняя волны страха в дальние уголки сознания, и механически махать саблей, рубя лошадей и людей, отсекая конечности, пока чужой клинок не остановит это безумие.
Андрей старался наносить сабельные удары в голову или плечи противника. Клинок рассекал железо шеломов, головы распадались пополам, разрубленные сильнейшим ударом, клинок шел дальше, разрубая туловище. К несчастью, после особенно сильного удара, когда Андрей разрубил до седла очередного противника, клинок застрял в теле врага. Князь еле успел скинуть кожаный ремешок с кисти, оставляя саблю в теле врага. Выхватил свой любимый шестопер и снова бросился в сражение.
Всадники маневрировали, наскакивая на врага. Определить, кто свой, а кто чужой, было просто, резанцы на лицо – чистые татары. Больше сотни всадников мятежного князя смяли резанских конников и вырвались на оперативный простор, вырубая бегущих пеших воинов Можайского князя. Казалось, что поражение в битве неизбежно. Войска левого крыла и центра совершенно расстроились, правое крыло московского полка, обойдя своим левым флангом противника, прижало его к высокому берегу Каторосли, подставляя свой тыл прорвавшимся боярам Косого. Еще немного, и, вырубив резанскую конную рать, остальные всадники Василия всей мощью ударят в спину правого крыла московского войска. Легкая татарская конница бывшего татарского мурзы Абатура, а ныне резанского боярина Мефодия, не могла спасти положение. Воеводы Ивана Федоровича отчего-то не вводили в бой этот последний резерв из легкой конницы.
Снова призывно затрубил рог, и на сцене появилась личная дружина Угличского князя Дмитрия Шемяки. Воины князя всю битву просидели в засаде в небольшой лощине в четырех верстах от поля боя. Быстрым маршем преодолев это расстояние, всадники, чуть утомив коней спуском и подъемом через неглубокий овражек, вышли на линию атаки. Фланговым ударом конница Шемяки врезалась в клокотавшую и бурлящую массу рубившихся всадников, сметая на своем пути всех и вся. Те из воинов, кто рубился на фланге, услышав топот тысяч копыт, перестали убивать друг друга и брызнули в разные стороны. Воины Василия в одну сторону, резанские бояре в другую.
Таранный удар пяти сотен закованных в броню всадников ужасен. Под ударами рогатин падали свои и чужие. Впрочем, резанские бояре для воинов Шемяки своими не были. Конница Косого была в считаные мгновения смята и бросилась наутек. Совсем рядом затрубил рог, две сотни всадников Шемяки, ведомые опытным княжеским воеводой Акинфом Волынским, повернули коней, разгоняясь для удара по прорвавшимся в тыл москвичам воинам Косого, которые, разметав пешую резанскую рать, мимоходом разогнав можайцев, теперь лихо вырубали тыл московской рати.
Сам же Шемяка, вместе с родичем ярославских князей удельным князем Заозерским Дмитрием Васильевичем, бросился преследовать удирающую дружину Косого. Бегущих преследовали больше для виду.
Как только справа от преследователей появился небольшой конный отряд, набирающий разгон для удара, преследователи осадили коней и, развернув скакунов, поскакали назад, по пути перестроившись для нового флангового удара по левому крылу противника. Дружина Шемяки, усиленная дворянами князя Дмитрия Заозерского, поставила точку в этой битве, сбросив с высокого берега последних воинов, оказывающих сопротивление. Потом бояре с веселым смехом занялись расстрелом из тугих луков убегавших по глубокому снегу беглецов.
Андрей бродил по полю среди сотен неподвижных тел, которые еще совсем недавно были живыми людьми. Раненые шевелились, некоторые, несмотря на ужасные раны, пытались подняться, протягивали к Андрею руки, умоляя о помощи. Особенно ужасно выглядели рваные раны, нанесенные рогатинами. Андрея от увиденного опять начало тошнить. Уже столько раз он видел убитых и на раны успел насмотреться, но он впервые видел такое массовое побоище. Если бы не хмель в голове, то вполне можно было сойти с ума от этого кошмара. По всему полю носились обезумевшие от страха и потерявшие всадников лошади. Многие кони, получившие огромные раны, жалобно ржали, пытаясь подняться.
Татары Кулчука, для которых ужас последствий битвы был делом привычным, арканами ловили бесхозных лошадей и собирали оружие и брони убитых.
Семен с братьями, видя состояние Андрея, поспешили напоить князя вином. Зубы Андрея стучали мелкой дробью, желудок свело от рвотных спазмов. После выпитого вина Андрею немного полегчало. Братья увели князя с собой, посадив безучастного князя верхом на лошадь.
Парни сильно торопились поучаствовать в грабеже обоза, там уже вовсю хозяйничали вой московского князя. Оказалось, что двор великого князя Московского почти не участвовал в сражении, хитрый государь московский подставил под удар дружины союзных князей.
Больше всего досталось Ивану Андреевичу Можайскому. Он потерял почти две трети своих людей. В случившемся внук Дмитрия Донского виноват прежде всего сам, сколько народу загубил своей горячностью! Телохранители князя полегли все, не раз спасая молодого князя от смерти. Но молодости
