еще километр-полтора, и без этого никак, – плавно увеличил обороты двигателя, постепенно задирая нос самолета. Интересно, обнаружили их немцы или пока еще нет? Хорошо бы, если нет. В нескольких километрах по курсу разведчика небольшой облачный массив, вряд ли он станет его обходить, так что есть шанс подобраться незамеченными – пока дотянут до облаков, как раз наберут необходимую высоту. «Так, что там у нас по приборам? Мотор в порядке, температура пока не растет, рулей машина слушается. Вот и здорово». Снова качнув крыльями, Сергей заложил аккуратный вираж, корректируя курс.
Первый ведомый, лейтенант Виктор Ищенко, сразу зашел немцу в хвост, второй ведомый, сержант Петр Гололобов, набрал еще метров сто высоты, прикрывая звено, а комэск приблизился к нарушителю с правого борта, уравняв скорости напротив отблескивающей плексом кабины «восемьдесят восьмого». Несколько секунд разглядывал противника с расстояния в три десятка метров – немецкие пилоты восприняли их неожиданное появление достаточно спокойно, похоже, не видя в этом никакой опасности. «Нет, ну не наглецы, а?! Раньше хоть без опознавательных знаков летали, а сейчас используют штатные машины со здоровенными, во всю высоту фюзеляжа, черно-белыми крестами, буквенно-цифровым индексом подразделения и угловатой свастикой на киле».
Зло усмехнувшись, старлей уменьшил обороты двигателя и ушел вверх, постепенно отставая от цели. Спустя несколько секунд он находился позади и выше, загоняя сверкающий на солнце кокпит высотного разведчика в поле прицела. Большим пальцем привычно откинул предохранитель на гашетке, выжимая спуск. Слитный залп из крупнокалиберного УБС и пары ШКАСов сотряс корпус истребителя мелкой дрожью, и дымные жгуты очередей пересеклись прямо на кабине, словно взорвавшейся изнутри сотнями осколков остекления. «МиГ» лейтенанта Ищенко также дал очередь, разнося в хлам киль и кормовую часть фюзеляжа. Вторая очередь, более длинная, превратила левый двигатель в бесполезный кусок металла, мгновенно превратившийся в раздуваемый встречным потоком воздуха факел. Торопливо отвернув в сторону, чтобы не попасть под обломки расстрелянного мотора и клочья изодранного пулями дюраля, истребитель сделал полубочку, уходя в пологое снижение.
Несколько секунд «Юнкерс» еще летел по прямой, затем рыскнул, лишившись управления, из стороны в сторону, сваливаясь на крыло, и сорвался в штопор, стремительно несясь к земле. Спустя полкилометра левая плоскость надломилась, отлетев в сторону, и разведчик закувыркался, валясь вниз огненным болидом. Качнув крыльями, пара краснозвездных «МиГов» изменила курс, направляясь на свой аэродром. Радиостанций на истребителях не имелось, и следовало как можно скорее доложить командованию об уничтожении нарушившего государственную границу дальнего разведчика противника.
Пилоту Беккеру повезло: крупнокалиберная пуля попала ему в голову в первую же секунду атаки, и он погиб мгновенно. Раненный в плечо штурман и не получивший ни царапины стрелок нижней пулеметной установки, воспользоваться которой он так и не успел, умирали гораздо мучительней, заживо сгорая в пылающем и разваливающемся на части самолете. Вопреки известной русской пословице, последний испеченный пекарем блин вышел комом[6]…
Личный состав 724-го артиллерийского полка 7-й ПТАБр[7] подняли по тревоге в ночь с двадцатого на двадцать первое июня. Доведенный до комполка приказ заставлял задуматься: противотанкистам предписывалось немедленно покинуть расположение и выступить в сторону государственной границы, где до рассвета оборудовать позиции для всех трех батарей ПТО вблизи шоссе на Белосток. Передвигаться надлежало скрытно, соблюдая правила светомаскировки, позиции после окончания работ – замаскировать. С собой брали только боеприпасы и сухой паек на трое суток. Никаких недомолвок относительно дальнейшего не было – артиллеристам приказывалось перекрыть шоссе, уничтожая фланговым огнем боевую технику и живую силу противника и препятствуя его дальнейшему продвижению в глубь территории СССР. Держаться предстояло до получения соответствующего приказа либо до того момента, когда закончатся боекомплекты.
Куда передислоцируются из Михалово-Городка остальные подразделения бригады – 681-й артполк, штабная батарея, минно-саперный и автотранспортный батальоны и прочие службы, никто из артиллеристов, разумеется, не знал, даже командир полка. Только сам факт того, что ПТАБр спешно сворачивается и следует в направлении госграницы. Впрочем, никто из артиллеристов о подобном и не задумывался, поскольку с головой хватало и своих забот: как водится, аврал протекал со всей сопутствующей неразберихой и бестолковщиной. И если боеприпасы со склада получили без задержек, а политрука, озадаченного срывом запланированного на субботу партсобрания, комполка довольно резко одернул, в приказном порядке отменив оное и посоветовав «не путаться под ногами, а помочь бойцам делом», то с остальным сразу же возникли проблемы.
Катастрофически не хватало транспорта для перевозки всех орудий полка. Трех загруженных под завязку боеприпасами и имуществом штатных гусеничных «Комсомольцев» – четвертый тягач пришлось бросить в расположении из-за забарахлившего мотора – было слишком мало для двенадцати 76,2 -мм дивизионных «Ф-22», а на несколько ходок не имелось ни времени, ни горючего. Грузовых же машин в штате имелось всего шестнадцать, и комполка с превеликим трудом и прочими матюгами удалось выбить в автопарке всего пять полуторок из этого числа. В итоге решили перевезти восемь пушек первым рейсом, а оставшиеся четыре – вторым, который должен был забрать остаток снарядов.
Загрузив в кузова ящики с унитарами, артиллеристы прицепили зачехленные орудия и первыми покинули расположение. Боеприпасов брали по максимуму, из расчета, чтоб перегруженные грузовики и тягачи смогли тянуть еще и полуторатонные ПТО. Спустя полчаса после отъезда у одной из добытых всеми правдами и неправдами автомашин заглох мотор, и «Газ-АА» замер посреди дороги, стопоря движение. Начинающий закипать комполка не предвещавшим в будущем ничего хорошего голосом предупредил шофера, что если через пять минут колонна не продолжит движение, то он в лучшем случае не выберется из нарядов вне очереди, а в худшем – пойдет под трибунал по закону военного времени. Перепуганный водитель справился за четыре
