Все наши силы – на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота! Все силы народа – на разгром врага! Вперед, за нашу победу![31]
Голос из репродукторов смолк, но народ продолжал безмолвно стоять на площади, словно ожидая продолжения. Прошло минут пять, прежде чем люди зашевелились и, шепотом обсуждая услышанное, стали расходиться по домам.
Я стоял, словно стукнутый по башке, пытаясь осмыслить речь Вождя. Пока меня деликатно не тронули за рукав. Обернувшись, увидел стоящего рядом военного в фуражке с «васильковым» околышем. Чуть поодаль стояли еще двое чуть помоложе в аналогичных головных уборах и с автоматами на груди. Причем стояли очень грамотно, не перекрывая себе директрисы стрельбы. Ага, вот и «кровавая гэбня» пожаловала!
– Здравия желаю, товарищ батальонный комиссар! – вежливо произнес старший наряда, лениво-привычным жестом кидая правую ладонь к козырьку.
Я скопировал жест гэбэшника, судя по двум «кубарям» на петлицах, – сержанта. Впрочем, это спецзвание приравнивалось к армейскому лейтенанту, если мне память не изменяет.
– И вам не хворать, товарищ сержант госбезопасности! – улыбнулся я.
– Сержант госбезопасности Харитонов, старший патрульного наряда. Районное управление НКВД.
– Батальонный комиссар Дубинин, Особый отдел штаба четвертого корпуса.
– Четвертый корпус? – присвистнул сержант. – Далековато вы забрались. Что вы здесь делаете?
– Следовал в Минск, в штаб фронта. Недалеко отсюда мою машину обстреляли и повредили, пришлось идти пешком.
– Предъявите документы! – скомандовал сержант, окидывая меня нарочито-подозрительным взглядом.
Интересно, ему такой взгляд по должности положен или он нарочито «бутафорит» – наверняка ведь успели все мои «особые приметы» срисовать, пока я, открыв рот, речь Вождя слушал. И запыленные сапоги, и нештатную кобуру, а уж здоровенный чемодан только слепой бы не увидел. К тому же, как мне показалось, я оказался единственным военным на площади.
– Пожалуйста! – Я неторопливо снял с плеча ремень, на котором висел чемодан, поставил «контейнер с ОЧЕНЬ важными бумагами на землю и достал из кармана свое удостоверение. Интересно, а здесь, у профессионала, оно пройдет проверку?
Сержант взял «корочки» и сразу отступил на два шага назад, а его бойцы чуть сместились, компенсируя перемену взаимного местоположения. Старший наряда принялся внимательно изучать удостоверение, изредка поднимая на меня глаза – то ли для того, чтобы убедиться в том, что я спокойно стою на месте и не пытаюсь сбежать, то ли для сверки с фотографией.
– Извините, товарищ батальонный комиссар, но вам придется пройти с нами! – безапелляционным тоном заявил сержант минуты через три, отработанным жестом отправляя мои «корочки» в свой карман.
«Все-таки Штирлиц прокололся! – весело подумал я. – Вот только что меня выдало? Балалайка в руках или парашют за спиной? А впрочем, какая, на хрен, разница? Мне ведь все равно именно ТУДА и надо».
– А вы свои документы мне не покажете? – на всякий случай решил подстраховаться я. – А то, знаете ли, мне уже довелось сталкиваться с немецкими диверсантами, одетыми в нашу форму…
Харитонов, всем своим видом показывая, где он видел таких наглых граждан, как я, достал и, не давая мне в руки, раскрыл и поднес к лицу свое удостоверение. Вроде бы всё правильно: сержант госбезопасности Харитонов Вадим Захарович, управление НКВД по Клецкому району.
Я удовлетворенно кивнул и сказал:
– Конечно, товарищ сержант госбезопасности, идемте!
Харитонов убрал «корочки» в карман и слегка посторонился, неявно указывая вектор для движения.
– Тем более что у меня к вашему начальству разговор серьезный есть! – добавил я, перекидывая через голову чемоданную «сбрую», уже изрядно натершую плечо.
Сержант на мой неожиданный пассаж отреагировал спокойно, только слегка поднял от удивления бровь. Дождавшись, когда я приведу свою поклажу в походное положение, старший быстро пошел куда-то в сторону от главной улицы. Я последовал за ним. Бойцы дисциплинированно шагали позади меня, по прежнему в полной боевой готовности.
Минут через десять мы подошли к невзрачному двухэтажному домику с семью окнами по фасаду. Именно такой тип домов доминировал в центре этого города. Только на окнах других виденных мной сегодня учреждений не было стальных решеток. Возле входной двери под зеленым козырьком неподвижно замер часовой с винтовкой у ноги, внимательно и строго посмотревший на нашу компанию. Сразу за головой бойца на стене висела табличка с надписью: «Управление Народного комиссариата внутренних дел по Клецкому району Барановичской области Советской Социалистической Республики Белоруссия».
– Стойте здесь! – обернувшись, приказал сержант, а сам пошел к двери.
Я послушно остановился шагах в десяти от входа. Гэбэшник обменялся с часовым репликами и махнул нам с конвоирами рукой, мол, можно продолжать движение.
