Лерман грустно вздохнул, но ответил:
– Почти все… там остались. Весь личный состав нашего управления. Всего два человека уцелело, я да сержант Шурыгин. Нас ведь почти сразу окружили, пришлось пробиваться с боем. А вы как вырвались?
– Почти на самом выезде из города нарвались на мотоциклистов. Сержанта Харитонова и водителя, не знаю его имени, убили. А я… взял трофейный мотоцикл и дальше поехал. Но вот до пункта назначения всё еще никак не доберусь. Вы здесь по нашу душу?
– Так точно! – тихо сказал Лерман. – Пришел сигнал «Брест сорок один». Лейтенант Кижеватов доложил, что встретил фигурантов… ох, простите за канцелярит… встретил комиссара Дубинина и полковника Бата. А также обнаружил неизвестную технику, которая тоже упомянута в ориентировке. Мне сказали, что это вы… – Лерман махнул здоровой рукой на восток, – там… всех расколошматили.
– Мы! – кивнул я. – Правда, нам два танкиста помогли: сержант Гаврилов и красноармеец Баранов. Эти парни – подлинные герои. Их непременно нужно наградить!
– Не моя компетенция, увы, но в докладе я их отмечу! – пожал плечами гэбэшник. От этого движения боль немедленно прострелила раненую руку, и Лерман поморщился. – А еще мне даны указания немедленно организовать вашу эвакуацию в тыл.
– А вот с этим, боюсь, придется обождать! – твердо сказал я. – У нас тут очень важное дело. Никто, кроме нас, немецкий прорыв не остановит. Вы ведь не думаете, что та колонна, которую мы разгромили – последняя?
– Ну, это понятно, что не последняя. Уж настолько моих скромных познаний в военном деле хватает! – печально ответил Лерман. – Я тогда с вами побуду, хорошо?
– Да, конечно, Анатолий Абрамович, оставайтесь! – удивился я такой постановке вопроса. – Как я могу вам отказать, вы ведь не мой подчиненный? И приказать я вам не могу, но вот просьба у меня есть!
– Интересно… – оживился Лерман. – Излагайте!
– Мы три часа назад пленного взяли… – сказал я, показывая гэбэшнику на сидящего в тени танковой кормы Моделя. – А куда его девать, ума не приложу!
– Да это же… – Лерман пригляделся, близоруко щуря глаза. – Генерал! Если я правильно знаки различия разобрал…
– Верно разобрали, Анатолий Абрамович! Это генерал Модель, командир Третьей танковой дивизии. Той самой, которая нас сейчас атакует.
– А как же он тут очутился? – удивился Лерман. – Неужели с передовым отрядом ехал?
– Именно, что с передовым! – усмехнулся я. – Есть у них такая дурная привычка… Или, напротив, полезная… Это уж с какой стороны посмотреть.
– Выходит, вы эту танковую дивизию обезглавили? И можно ожидать снижения активности? Пока они там нового командира найдут! – наивно предположил бывший школьный учитель.
– Эх, Анатолий Абрамович… – рассмеялся я. – Вашими бы устами… У немчуры этой поганой такой, мать его перетак, орднунг, что только полная зачистка штаба может хоть как-то повлиять на дальнейшие действия подразделения. Они потому и могут позволить себе на самый «передок» лезть, что у них заместитель приучен любые вопросы в отсутствие командира решать и штаб работает как часы. В общем, прошу вас взять этого голубчика под свой контроль. Хотите допросить – допрашивайте, если немецким языком владеете. Покормить не забудьте, а то мы полчаса назад сухпайком перекусывали, ему предложили, а он, сука, нос воротил. Может, с ваших рук пищу примет? А не будет жрать, так и хрен с ним!
– Забираю, товарищ батальонный комиссар! – Лерман улыбнулся первый раз за встречу и решительно шагнул к Моделю. – Hey, Esel Arsch steh auf! Folgen Sie mir![37]
Похоже, что языком противника бывший учитель владел. Интересно, а какой предмет он преподавал до мобилизации в НКВД?
Кроме Моделя, я попросил лейтенанта заняться еще и срочной эвакуацией попорченных остатков наших запасов, оставшихся на трейлере, – пришедших в негодность снарядов, пробитых цинков с патронами с «неуместной» в данном времени маскировкой, использованной упаковки сухих пайков и т. д. Совсем не нужно было, чтобы они попали в руки немецких трофейщиков. Да и об останках тягача тоже надо было позаботиться…
Немцы оказались настолько любезны, что дали нам целых два часа на обустройство фортификационных сооружений нашего УРа. Ребята почти падали от усталости, гимнастерки покрылись черными пятнами пота, но погранцы не только успели выкопать стрелковые ячейки и пулеметные гнезда, но и начать соединять их ходами сообщения. Естественно, что земляные работы почти сразу маскировали ветками, срезанными в ближайшей рощице.
А Батоныч все это «подаренное» врагом время усиленно гонял свой новый экипаж. Гаврилова он решил посадить на место… командира танка. Объяснив, что его дело – вести наблюдение за полем боя и указывать на цели, всё остальное – дело наводчика. Работать с электронной СУО сержант научился мгновенно. Прокатившись пару раз на внешней стороне дефиле, только чтобы наметить примерный маршрут и контрольные точки, Бат увел «Т- 72», утыканный ветками так, что он больше походил на небольшой холмик, для тренировок в глубину обороны, чтобы не демаскировать предполье следами траков, хорошо видимыми с воздуха.
Мне после «отставки с должности механика-водителя» поручили наблюдательный пункт на вершине холма, где я и проторчал в обнимку с ПЗРК до нового пришествия противника.
Усилия по тщательной маскировке дали результат – пролетевшие над нами вскоре пикировщики «Ю-87» нас не заметили, принявшись утюжить бомбами
