существенную часть южной Германии. Более того, в январе 1944 года наши войска через Швабию и Эльзас вошли уже на изначально, еще с 1940 года, оккупированную территорию Франции. Кроме того, гвардейцы Черняховского и Катукова, продвигаясь на севере, вдоль побережья Балтийского моря, к февралю 1944 года освободили Данию, а потом и Голландию с Бельгией и двинулись напрямик на Париж, а также на Кале, Гавр и Брест, отсекая Францию от возможных британо-американских десантов.
К середине марта у Гитлера осталась только центральная часть Германии с Берлином. В канун «женского праздника» военная верхушка рейха устроила переворот, попытавшись убить «любимого» фюрера. К сожалению, покушение закончилось примерно таким же результатом, как в самой первой версии истории – Гитлер отделался порванными штанами. Но когда фанатики-эсэсовцы под предводительством Гиммлера начали с упоением вешать генералов, Красная Армия воспользовалась моментом и нанесла окончательный сокрушающий удар.
Наши войска атаковали одновременно с трех сторон – из Саксонии, Померании и с Зееловского плацдарма. Оборона последнего была значительно ослаблена – еще в конце зимы немцы начали отводить наиболее боеспособные подразделения от Одера, где они стояли без движения (ну, потому что наши не слишком-то рвались наступать на этом направлении) почти десять месяцев. Что интересно – все эти месяцы доктор Геббельс во всеуслышание верещал: «Монгольские орды остановлены на пороге Берлина и теперь в ярости бьются о железную стену, выстроенную доблестным немецким солдатом, не способные продвинуться ни на шаг».
Общие боевые потери Красной Армии серьезно возросли – процентов на двадцать в сравнении с предыдущим вариантом. Хорошо хоть, что в данном варианте истории не было миллионных потерь среди советских военнопленных и мирного населения. В принципе новый виток альтернативных изменений оказался вполне положительным, хотя и не без недочетов.
Глава 19
Почти час танкисты помогали уцелевшим медикам сортировать раненых и оказывать им помощь. К счастью, погибших было не так много, как показалось вначале: многих просто оглушило и сбросило с насыпи близкими взрывами. Затем к разбомбленному эшелону подошла автодрезина с бронеавтомобилем «БА-10ЖД» в качестве прикрытия, и из мотовагона посыпались автоматчики в фуражках с васильковыми верхами. Руководил ими знакомый лейтенант госбезопасности. Заметив, что бойцы разделились – часть вместе с Лерманом двинулась в их сторону, остальные оцепили разбитую платформу с обломками танка, тщательно осматривая перевернутый корпус и сброшенную под откос башню, – мехвод тронул Степана за плечо:
– Глянь, командир, никак по нашу душу. Пошли, чего людей зазря ждать заставлять.
– Да не, Коля, не по нашу, – тяжело вздохнул Гаврилов. – Надеются, что товарищ комиссар с полковником уцелели. Но ты прав, пошли.
Лерман, подбежав к танкистам, взволнованно спросил чуть запыхавшимся голосом:
– Живы, танкисты? Хорошо. Где товарищ Дубинин и полковник?
– Погибли, товарищ лейтенант государственной безопасности, – глядя в землю, ответил Гаврилов.
– Уверен? – изменившись в лице, рявкнул тот. – Свидетели имеются?
– Имеются, – мрачно кивнул танкист. – Вот мы с Колей свидетели и есть. То есть простите, с бойцом Барановым.
– Это так? – убитым голосом осведомился энкавэдист, переведя на механика-водителя тяжелый взгляд.
– Так точно, товарищ сержант, бомба прямиком в танк угодила. Чутка позади башни и вдарила. Они оба в тот момент в башне были, бой вели, два германских самолета сбили. Первый товарищ полковник из пулемета ссадил, а другой – товарищ комиссар из… – Баранов замялся, не зная, как описать ПЗРК.
– Чего мнешься, танкист? – не выдержал следователь, продолжая буравить мехвода взглядом. – Ну?
– Так я это… – смешался Николай. – Не знаю, как и объяснить. Труба у него такая была, метра полтора длиной. А из нее, стал быть, ракета вылетала, навроде нашего «эрэса», только тоненькая совсем. Вот этой самой ракетой он вчера самолет-разведчик сбил, а сегодня – бомбардировщик.
– Да, видел я эту штуку у комиссара! – кивнул энкавэдист. – Что дальше было?
– Ну а дальше третий немец бомбу кинул, прямое попадание. Танку башню сорвало, а корпус с платформы вниз сбросило, там он и загорелся.
– А вас когда ранило?
– Так тогда же и ранило. Одна фугаска в танк ударила, другая в десятке метров от нас рванула. Командира моего контузило, а мне еще и лоб осколком раскровянило.
Нахмурясь, Лерман несколько секунд размышлял, затем задал новый вопрос:
– Обломки осматривали? Тела нашли? Или, гм, фрагменты тел?
– Осматривали, товарищ лейтенант госбезопасности. Ничего там нет, можно и не искать. После такого взрыва от танкистов ничего не остается. Точно вам говорю, уж повидал….
– Проверим, – буркнул энкавэдист. – С вами ехало трое сотрудников госбезопасности, что с ними?
– Погибли они, товарищ лейтенант госбезопасности. Когда фрицы в танк попали, они к платформе рванули тоже, видать, думали, что кто уцелеть мог. Возле самой насыпи их бомбой и накрыло. Вона там, – механик-водитель показал рукой, – под брезентом, все, что мы со Степой собрали, и лежит….
