В трамвае будет только одна пассажирка. Охрана Боа-Виста предупреждена. Наблюдение следует вести тайно. Пассажирку ни при каких обстоятельствах нельзя обыскивать. Она приезжает по личному приглашению Адрианы Корты.
Вагон въезжает на станцию Боа-Виста. Женщина, которая ступает на полированный камень, высокого роста даже по лунным меркам; она темноликая и темноглазая, худая, как лезвие. На ней просторные белые одежды: платье со множеством юбок, свободный тюрбан. Цвета: тканая накидка, зелено- золотая и синяя; ряды за рядами тяжелых бус на шее, золотые обручи в каждом ухе и на каждом пальце. Просторная одежда подчеркивает ее высокий рост и худобу. У женщины нет фамильяра; его отсутствие похоже на утраченную конечность. Охранники выпрямляют спины. Она искрится харизмой. Они бы и не помыслили о том, чтобы ее обыскать.
— Ирман, — говорит Нильсон Нуньес, управляющий Боа-Виста. Она признает его легчайшим кивком. В саду семьи Корта женщина останавливается. Смотрит вверх, на небесные панели, и моргает в свете фальшивого солнца. Обозревает огромные каменные лица ориша, беззвучно проговаривает имя каждого из них.
— Ирман?
Кивок. Вперед.
Адриана Корта ждет в павильоне Сан-Себастиан, собрании колонн и куполов в высшей точке наклонной лавовой трубки. Потоки воды стремительно текут между его столпами. Два кресла, стол. Самовар с мятным чаем. Адриана Корта, одетая в домашние брюки и мягкую шелковую блузу, встает.
— Ирман Лоа.
— Сеньора Корта. Я принесла вам самые сердечные приветствия сестринства и благословения святых и ориша.
— Спасибо, сестра. Чаю? — Адриана Корта наливает в стакан мятный чай. — Как бы мне хотелось, чтобы мы могли выращивать в этом мире кофе. Прошло почти пятьдесят лет с моей последней арабики.
Женщина садится, но не прикасается к стакану.
— Сочувствую по поводу недавних неприятностей в вашей семье, — говорит она.
— Мы выжили, — отвечает Адриана. Отпивает мятный чай и морщится: — Мерзость. Никогда я не перестану за них переживать. Рафа не уступит Робсона. Карлиньос раздражен из-за того, что не может вернуться к полевой работе. Ариэль опять в Меридиане. Лукасинью сбежал. Лукас заморозил его счет, но это мальчишку не остановит. Он в большей степени похож на своего отца, чем Лукасу кажется.
Ирман Лоа поднимает крест из каскада своих бус, подносит к губам и целует распятого человека.
— Да защитят вас святые и ориша. А Вагнер?
Адриана Корта отметает вопрос, задавая свой:
— А вы? ваш труд теперь в безопасности?
— И святой, и грешник платят налог на воздух, — говорит ирман Лоа. — А католицизм все еще настроен против нас. С другой стороны, фестиваль в честь Успения Пресвятой Богородицы оказался самым успешным из всех, что мы проводили. Ваше покровительство — неизменное благословение для нас. Так редко удается найти кого-то, с кем мы мыслим одинаково; не всякий век такое случается.
— Вы инвестируете в людей. Я инвестирую в технологии. Наши долгосрочные цели неизбежно совпадут. Лучше пусть они совпадут сейчас, чтобы узнали друг друга, когда совпадут снова, сотни — тысячи — лет спустя. Мало кто из людей способен мыслить долгосрочно. По-настоящему долгосрочно. И вы, и мы — династии.
Вдоль ручейка бежит Луна, привлеченная голосами: босоногая, в красном платье для игр.
— Ты кто? — спрашивает она женщину в белом.
— Это ирман Лоа из Сестер Владык Сего Часа, — говорит Адриана. — Мы пьем чай.
— Она не пьет, — провозглашает Луна.
— Что это у тебя над плечом, ночная бабочка? — говорит ирман Лоа. Луна кивает, все еще немного опасаясь худой женщины в белом, несмотря на ее улыбку. — Ее привлекает свет. Но из-за того, что она такая целеустремленная, ее легко отвлечь. Бабочка так хрупка, и все же она дочь Йеманжи. Она полна интуиции, эта ночная бабочка. Ее тянет к любви, а других тянет любить ее.
— У тебя нет фамильяра, — говорит Луна.
— Мы ими не пользуемся. Они зря занимают место. Мешают нам общаться.
— Но ты можешь видеть моего.
— Мы все носим линзы, анзинью. — Ирман Лоа достает из складок тюрбана маленький предмет и вкладывает его в ладошку Луны: миниатюрный оберег в виде русалки со звездой во лбу, напечатанный из пластика. — Владычица Вод. Она будет твоей подругой и укажет тебе путь к свету.
Луна сжимает богиню в кулачке и вприпрыжку уносится по беспокойному ручью.
— Это было очень мило с вашей стороны, — говорит Адриана. — Думаю, из всех своих внуков я Луну люблю больше остальных. Я за них боюсь. От шлепанцев к шлепанцам за три поколения. Знаете эту поговорку, сестра? Первое поколение вырастает из обуви для бедняков. Второе поколение создает
