Местные. О, Аллагъ…
Раздался звук, похожий на сильный шлепок, и Рашид полетел на землю.
– Снайпер!
Один из людей Рашида бросился к пулемету, залег за него. Но пулемет почему-то не стрелял.
– Шайтан!
– Ложись! – заорал Сулейман. – Снайпер справа!
Щелкнуло, шлепнуло, из темноты, неизвестно откуда прилетели еще пули, и пулеметчик ткнулся лицом в землю прямо у пулемета, так и не открывшего огонь!
– Аллах Акбар!
Еще один моджахед поднялся на коленях, открыл огонь из автомата и почти сразу упокоился навеки.
Снизу открыл огонь пулемет Абделсалама.
– Не стрелять! – срывая голос, кричал Сулейман. – Окапываться! Окапываться!
Снайпер больше так и не проявил себя. Они пролежали всю ночь, углубляя по возможности свои стрелковые ниши и до боли вглядываясь в темноту – не ползут ли, подбираясь все ближе и ближе, терпеливые, жестокие, узкоглазые люди с острыми как бритва ножами – пчаками и пастушескими арканами…
Только утром подошло подкрепление. В том числе бронетранспортер, и под его прикрытием осмелились сходить на разведку. Нашли лежку снайпера – она находилась на соседней горе, и до нее было километра полтора, может, чуть поменьше. На этом месте нашли только гильзу, одну – видимо, снайпер собирал гильзы, а эту – упустил. Да еще небольшую деревяшку, на которой был выжжен крест.
Когда это принесли Абу Хамзе, он долго смотрел на нее, а потом бросил в землю и стал топтать, истерически визжа.
Семеро братьев стали шахидами на пути Аллаха…
Потери в исламских джамаатах – это нечто совсем другое, не то же самое, что потери в армии. Если в армии за потери можно получить по полной, от выговора и до расстрела, то в джамаатах с этим есть проблемы. Считается, что каждый моджахед стремится к смерти и любит смерть больше, чем неверные (кяфиры) любят жизнь. И более того, моджахед сражается ради гибели на поле боя и не желает никакой другой смерти, кроме этой. В целом это позволяет даже очень плохим командирам оправдывать большие потери в своих джамаатах, говоря, что это угодно Аллаху и нет лучшей награды для мусульманина, чем смерть шахидом. Однако многое, конечно, зависит от амиров и алима каждой конкретной территории, и где-то за потери можно нарваться и на шариатский суд.
В данном случае Сулеймана, безусловно, ждал бы шариатский суд, потому что дело происходило во время джихада и большие потери означали торжество кяфиров и невыполнение боевой задачи. Но шла священная война, и шариатский суд устраивать было просто некогда.
Амир Дарго выслушал самого Абу Хамзу, потом глянул на Сулеймана.
– Тебе есть чем оправдаться?
– Я не ищу оправданий, – сказал Сулейман.
Амир Дарго какое-то время молчал, потом сказал, как отрезал:
– Ты плохой амир. Неопытный. Это большая ошибка – поставить тебя во главе джамаата.
…
– Но ты можешь быть хорошим моджахедом. И потом, возможно, станешь амиром. Когда наберешься опыта и научишься у меня, как не терять людей.
…
– Будешь воевать у меня рядовым бойцом. Потом все будет так, как пожелает Аллах…
…
– Скажи, я поступил справедливо?
– Нет бога, кроме Аллаха… – ответил Сулейман.
Так Сулейман стал рядовым бойцом.
В первую же ночь он был шокирован тем, что сразу несколько моджахедов занимались тем, что в исламском мире зовется «удары по кольцу». Он помнил о том, как страшно амир Ильяс наказал тех, кто делал это в первый же день в лагере, помнил он и о том, что полагается для тех, кто делает это, – смерть. Сам пророк Мухаммед, да приветствует его Аллах, говорил о том, что ничего больше он не опасается для уммы праведных, чем греха Содома. Говорил он и о том, что этот грех больше всего ненавистен Аллаху.
Но тем не менее моджахеды, вышедшие на пути Аллаха, делали это друг с другом, и он сомневался, что остальные этого не видели и не знали. Но ничего в связи с этим не предпринимали.
Еще несколько дней назад он пришел бы к амиру и сказал, свидетелем какой мерзости, отвратительной Аллаху, он стал. Но сейчас Сулейман,
