друга танцевальные элементы, не переставала лучезарно улыбаться, а когда танец закончился, ее улыбка стала еще шире. Под бурные овации адептов и хвалебные комментарии профессора Нарвиса они заняли свои места и выжидающе уставились на Джолетту. Все, кто пытался рассмотреть в ней неуверенность и скованность, вынуждены были разочароваться – студентка, к которой было обращено несколько десятков пар глаз, чувствовала себя абсолютно уверенно и спокойно.
Решительно выйдя в центр зала, она величественно кивнула ловящему музыкальные волны воздушнику и попросила:
– Найди мне музыку для ровэта.
После ее слов в зале повисла гробовая тишина. Никто не мог поверить в только что услышанное. Ровэт был не столько танцем, сколько хореографической композицией, и отличался крайней степенью сложности. Традиционно он начинался с парного тура, а после шло женское соло, безупречно исполнить которое не всегда могли даже лучшие танцовщицы.
Профессор Нарвис прокашлялся, после чего взглянул на Джолетту и не без иронии произнес:
– Кто составит танцевальную пару мисс Тьери?
Ответом ему снова была тишина. Желающих позориться, пытаясь воспроизвести сложный танец, не было, тем более в компании столь непривлекательной девушки. Нежеланию вставать с ней в пару Джолетта ничуть не удивилась и, уверенная в своих силах, уже собралась танцевать в одиночку, как вдруг в ее сторону двинулся магистр Лосгар.
Подойдя ближе, ректор сделал соответствующий случаю поклон и, протянув в приглашающем жесте руку, ровно произнес:
– Вы позволите?
Джолетта вложила пальцы в протянутую ладонь, и в это же мгновение зазвучала нежная проникновенная музыка. До этого абсолютно спокойная, Джолетта внезапно занервничала. Да… совсем не так она представляла себе этот момент несколько недель назад. Раньше она не раз воображала, как, покорив неприступного лорда Лосгара, будет блистать с ним в паре на балу. Но даже в самых невероятных фантазиях не могла предположить, что это случится на занятии в академии и что при этом она будет выглядеть настолько отвратительно.
Джолетта неотрывно ловила пробирающий насквозь взгляд, в котором скользила легкая заинтересованность. На талии ощущалось уверенное прикосновение, теплые пальцы ненавязчиво заскользили по ладони, легкими касаниями прокладывая путь до запястья.
Ровэт не зря считался танцем смелым, чувственным, балансирующим на грани приличия. На приемах редко кто из аристократов решался его исполнять, и обычно для выступления приглашали специальных танцоров, развлекающих этим танцем гостей. Увидев выступление такой пары однажды, Джолетта буквально влюбилась в эту хореографию и втайне ото всех уговорила своего преподавателя научить ее так танцевать.
Наверное, если бы сейчас она была прежней, то не решилась бы исполнять ровэт на публике. Но будучи Анной Тьери, не ограниченной рамками положения и обязанностей, она наконец-то могла дать себе волю. В этом танце Джолетта была сама собой – такой, какой прежде ее не видел никто. Она двигалась свободно и плавно, чувствуя себя водной стихией, сутью этого элемента. Движения Лосгара были прямо противоположными, резкими, напоминающими буйство пламени, роль которого ему отводилась в этом танце. В этом и состояла сущность ровэта – противостояние, две вечно соперничающие стихии, для воплощения которых в танец добавлялись элементы магии.
Сделав очередной поворот и прогнувшись назад, Джолетта выпустила дар наружу, и вокруг нее заструились две тонкие водные ленты, следующие за ее движениями. Рядом с ректором в этот момент зажглась пара ярких бликов, пышущих жаром и ярким сиянием. Две противоположности переплелись между собой, и пара закружилась по залу в прекрасном танце. В этот момент Джолетта подумала, что они с Лосгаром отличаются друг от друга как огонь и вода. Она – импульсивная, взбалмошная, взрывная, и он – всегда сохраняющий спокойствие, собранный, невозмутимый. Даже странно, что ему подвластна стихия огня. Хотя, пожалуй, именно такой человек и может укротить этот буйный элемент, подчинить его своим холодным напором.
Помимо интереса, в глазах Лосгара блестело восхищение, и от этого Джолетта на миг вновь почувствовала себя прекрасной. Словно заклятие на время отступило, обнажив ее настоящую внешность. В глубине души она понимала, что восхищение ректора вызвано ее танцевальными навыками, а отнюдь не ей самой, но предпочитала об этом не думать и наслаждаться моментом.
Когда парная часть танца подошла к концу, Лосгар незаметно отошел в сторону, оставив студентку одну в центре зала. В это же время нежная музыка плавно сменилась более динамичной, и Джолетта моментально перестроилась. Ее движения приобрели новую яркую окраску, но сохранили при этом прежнюю гибкость и грацию. Джолетта кружилась по залу, изгибаясь и одновременно управляя водными лентами, которых постепенно становилось все больше и больше. Со стороны это зрелище выглядело завораживающим и невероятным – ленты окружали ее, переплетаясь и извиваясь точно змеи, но при этом не касались друг друга. Это был высший класс. Мастерство, отточенное годами занятий.
В какой-то момент Джолетта забыла обо всем – о том, что сдает экзамен, что находится в академии, что на нее смотрят десятки человек, ожидающие ее провала. Существовали только она, музыка и движения, в которые она вкладывала всю душу.
Когда отзвучал последний аккорд и она вернулась к реальности, в зале в очередной раз повисла полнейшая тишина. Джолетте казалось, что ее ограждает непробиваемая ватная стена, поглощающая все звуки. Зато лица всех адептов были настолько красноречивыми, что никаких слов и не требовалось. Она знала, что выступила изумительно и, бросив победный взгляд на застывшего статуей профессора Нарвиса, заметила, насколько он поражен. Его растерянный и ошарашенный вид вознес самоощущение Джолетты до небес. Она посмотрела на Верн и Крэсбора – они выглядели примерно
