— Кажется, я потерялась. Я здесь новенькая. Только начала учиться.
— Новенькая. Ну-ну…
— Это что, преступление? — Она готова была прикусить себе язык, но слова уже слетели с её губ.
— Что-что?
— Ничего, всё в порядке.
Старший наклонился к младшему и что-то прошептал ему на ухо. Рыжему, казалось, его слова не очень-то пришлись по душе. Он продолжал пристально глядеть на Фурию. Из-под длинных пальто полицейских выглядывали чёрные блестящие туфли, но у младшего они были забрызганы грязью — может, шаг рыжего был жёстче и сильнее, чем у его коллеги.
— Ваше имя? — спросил он наконец.
— Ферфакс. — Она не знала, почему вдруг сказала ему правду. Возможно, скрывать свою настоящую фамилию после событий сегодняшней ночи уже не казалось ей такой уж необходимой мерой предосторожности. У неё появилось чувство, что так она предаёт Пипа и отца. Возможно, она слишком устала, чтобы лгать. — Фурия Саламандра Ферфакс.
— Откуда ты?
— Из Лондона. Мои родители книготорговцы. Вон там, с той стороны моста.
Само собой, что Лондон находился по другую сторону моста, но ей нужно было взять себя в руки, чтобы не запаниковать и не наговорить глупостей.
— Значит, ты хочешь сказать, что ты не экслибра?
— Именно так.
— Но, возможно, ты лжёшь. Я бы так и поступил на твоём месте. Тот, кто покидает поселение без письменного разрешения…
— Я не экслибра!
Она перебила его слишком строго и нетерпеливо. Её отец редко говорил об экслибри что-нибудь хорошее. Он сам рос в атмосфере отвращения к этим существам и поэтому не прилагал особых усилий, чтобы воспитать в детях любовь к ним. Академия преследовала Ферфаксов и подавляла экслибри. Но враг врага в данном случае необязательно оказывался другом. Экслибри не были настоящими людьми. Более того, они были выдумкой, чистым плодом фантазии, который по ошибке обрёл плоть и кровь. Чем чаще люди использовали силы библиомантики, тем более проницаемой становилась мембрана, которая отделяла реальность от литературы. По всему миру экслибри стали прорываться из книг, потому что библиомантика распространялась всё шире и шире. Академия пыталась ограничить её использование, но это относилось только к обычным библиомантам и не касалось агентов, полицейских и самих членов Академии. Количество экслибри продолжало расти, убежища и гетто были переполнены, и методы, с помощью которых новичков держали под контролем, с каждым годом становились всё более безжалостными.
— Ну что же, — сказал младший полицейский с ледяной улыбкой, — тебе придётся доказать мне, что ты порядочная гражданка, а не одна из них.
Фурия отчаянно искала ответ, но вдруг снова вспомнила про закладку. Она сунула правую руку в карман комбинезона, чтобы её вытащить, но рыжеволосый уже накинулся на неё:
— Эй, поаккуратней! Что это у тебя там?
— Ну, право, — сказал седоволосый полицейский, — она всего лишь девочка! Не веди себя с ней, будто с преступником.
Но второй не дал себя запутать. Фурии стало ясно, что он не оставит её в покое, пока не найдёт улик, которые бы подтверждали его подозрения.
— Ужас! — сказала она. — Вы действительно круглые идиоты, как все говорят.
Седой открыл рот, чтобы что-то возразить, а молодой подпрыгнул и, протянув к ней руки, уже собрался схватить её.
Фурия повернулась к ним спиной и побежала.
Глава ВТОРАЯ
Ушибленное колено давало о себе знать, но в тот момент боль не имела значения.
— А ну вернись! — крикнул полицейский.
Его команда прозвучала так грозно, будто он отдавал приказ о расстреле.
Фурия бросилась за угол и оказалась на очередной узкой улочке с витринами, заполненными книгами, и даже сквозь закрытые двери проникал запах бумаги и типографской краски.
— Стоять! — Полицейский пронзительно засвистел в свисток и снова крикнул: — Экслибра сбежала! Приказываю немедленно остановиться! Побег!
