Бремя русских

– Больной, как врач, я требую, чтобы вы остались в кровати – иначе есть риск…

– Леночка, если уж вы называете меня то «величеством», то больным, то давайте договоримся, что я, как «величество», могу сам решить, что мне нужно и чего не нужно делать. Лады? – вежливо сказал я, принимая вертикальное положение и стараясь при этом не задеть свою многострадальную задницу.

– Больной, делайте, что вам приказано, – в голосе девушки явственно прозвучал металл. – Моя работа – проследить, чтобы вы полностью поправились. Так что не делайте глупостей. Это мой приказ, как врача.

Да, конечно, «король Ирландии» по табели о рангах выше лейтенанта медицинской службы, но врач есть врач. Пришлось смириться.

Там же, час спустя

Вскоре ко мне в санчасть пришел капитан 1-го ранга Перов, командир БПК «Североморск», и старший конвоя.

– Здравия желаю, товарищ капитан Первого ранга! – сказал я и отдал честь, стараясь выглядеть как можно бодрее.

– И тебе не болеть, твое величество, – засмеялся тот. – Лежи уже. Место, куда тебя ранили, можешь не показывать – все уже наслышаны. В этот рейс мы привезли тебе только немного снаряжения и продовольствия. Но в следующий раз жди гостинцев.

В Константинополе для твоей артиллерии и артиллерии Конфедерации почти готовы усовершенствованные полевые 87-миллиметровые пушки Круппа и полевые 122-миллиметровые гаубицы, примерно как «образца 1910 года». Только что сообщили, что выстрелы к ним будут под бездымный порох, как и патроны к вашим маузерам и винчестерам. У Менделеева, как и в той истории получился пироколлодийный порох. Технология уже передана нам, и теперь опытное пороховое производство в арсенале Константинополя в ближайшее время будет работать только на вас и на конфедератов. Подарок, значит, янки и бриттам, чтобы им пусто было. Ну, а сейчас сюрприз уже лично для тебя. Выздоравливай, герой.

С этими словами он достал из внутреннего кармана почтовый конверт с российской маркой, проштемпелеванной двуглавым орлом, где, как я заметил, присутствовало слово «Харьковъ».

После того, как капитан 1-го ранга Перов ушел, я дрожащими от волнения руками вскрыл конверт. Письмо было от моей любимой Сашеньки Кропоткиной. Она писала мне о том, как добиралась домой, как скучает по мне, и как она ждет скорой встречи со мной. Но главным в письме были слова:

«А папенька мой сначала запретил мне с вами даже переписываться, как я его ни умоляла. Но потом он сжалился над моими слезами и начал наводить о вас справки. В результате в наш дом пришел какой-то очень важный господин. После разговора с ним папенька совершенно к вам переменился. Теперь он говорит, что Вы, мой любимый, не просто офицер, а еще и югоросс, да к тому же весьма знатный. И папенька говорит, что не будет препятствовать нашему браку, и даже будет рад породниться с таким человеком, как Вы, конечно, если Вы лично у него попросите моей руки».

И вдруг хмурый день в мгновенье ока преобразился. Как это часто бывает, весенний ветер прогнал тучи, засияло яркое солнце и запели птицы… Но еще более радостно стало у меня на душе. Ирландская корона – это так, пустяки, здесь главное – служба моему настоящему, а не ирландскому отечеству, ради которого я пошел на все это.

А вот то, что Сашенька будет моей, переполняло все мое сознание невообразимым счастьем. Но увижу я ее еще нескоро – сначала мне предстоит провести несколько месяцев на этом продуваемом всеми ветрами острове, а потом – битва за освобождение Ирландии, и лишь потом я смогу усадить ее рядом с собой на ирландском троне. Но я знаю, что меня будут ждать – и «когда наводят грусть желтые дожди», и когда снега в Харькове метут, и когда у нас на Корву жара…

9 ноября (28 октября), Полдень. Куба, Гуантанамо. Майор Сергей Александрович Рагуленко, также известный как команданте Серхио Элефанте

Подумать только – завтра я стану семейным человеком. Сколько лет я благополучно избегал сетей Гименея, расставляемых то одной, то другой представительницей прекрасного пола… Причем «сам процесс» мне нравился, чего уж греха таить. Но я никогда не встретил ни одной дамы, с которой мне хотелось бы связать свою судьбу. И дольше всего мои отношения длились с Марипосой – той кубиночкой из Лурдеса, – вероятно, потому, что мы оба понимали, что наши отношения закончатся, когда мне придет время покидать гостеприимную Кубу. И когда самолет взлетел в небо, и Куба скрылась за облаками, я хоть и вспоминал о том, как хорошо мне с ней было в постели, но, помнится, испытал даже какое-то облегчение.

А вот с Марией все совсем по-другому. Она из традиционной семьи, где секс до свадьбы – табу. Здесь даже до сей поры часто вывешивают простыню с кровавым пятном после брачной ночи, чтобы показать, что невеста была девственницей (боюсь, и нам придется сделать то же самое).

Но меня абстиненция на данном этапе, как ни странно, совсем не огорчает. Ведь главное, что она – именно та половинка, которую я, наверное, искал всю жизнь. И если бы ее у меня не было, то я бы, наверное, уже давно лез бы на стены от скуки – тренировать кучу желторотиков мне уже изрядно поднадоело. Я-то ведь настроился на ирландскую заварушку не позже католического Рождества. А тут, здрасьте, для более качественной подготовки ее начало перенесли на Пасху…

Именно в такие моменты я раньше делал разные глупости, из-за которых меня постоянно шпыняли и наказывали. И, если честно, то мне всегда было, в общем, пофиг. А вот теперь – нет уж, дудки. Марию огорчать я не хочу. Хотя, конечно, жить нам будет непросто. Это пока я с ней, то я практически как