подсвеченный изнутри вспененный столб воды. Несколько секунд спустя выстрелило второе орудие, и его снаряд упал совсем рядом с бортом. Третий выстрел дал перелет, а четвертый, шрапнельный снаряд с трубкой, поставленной на удар, угодил «Агате» прямо в борт, в район мидель-шпангоута. Вспышка, грохот, удар, от которого пароход содрогнулся всем корпусом, дымное облако, и бесформенная рваная дыра, появившаяся в месте попадания русского снаряда.
Получив точную установку прицела, русская полубатарея открыла по британскому пароходу беглый огонь, словно на показательных стрельбах во время императорского смотра. Пенные фонтаны вздымались рядом с бортом, снаряды попадали в корпус. «Агата» содрогалась от ударов. Непросто потопить железный пароход в четыре тысячи тонн водоизмещения снаряженными черным порохом четырехфунтовыми шрапнельными снарядами, поставленными на удар.
Но команда «Агаты» уже кинулась к спасительной лодке-дхоу. Кэптен Смит бросился вслед за своими матросами. Но он успел увидеть, как на месте подтянутой к корме лодки вырос высокий пенный столб. Кто-то был убит сразу, кто-то утонул, будучи сброшен в воду. Но это уже было неважно, потому что с ужасным грохотом очередной снаряд разорвался внутри только что оставленной им рубки.
Взрывная волна бросила британца на палубу, и каждый последующий разрыв снаряда заставлял его прижиматься к ней все сильней и сильней. От одного из разрывов на носу загорелся палубный настил, и удушливый черный дым понесло в сторону берега. Потом что-то рвануло особенно сильно, и «Агата» начала крениться на левый борт. Сделав еще несколько выстрелов, русские орудия умолкли, и только треск горящего палубного настила и вопли тех, кто барахтался в воде, нарушали тишину.
Вскоре в гавани Порт-Суэца взвыл мотор катера, и досмотровая партия отправилась посмотреть на попавшую в их сеть добычу. Британскому офицеру и остаткам его команды пришлось сдаться. Так закончилась авантюра Эдварда Смита, кэптена флота ее величества.
Причина же его неудачи заключалась в том, что план британцев был рассчитан на генерала Жданова, мыслившего на уровне своего времени. А вот штабс-капитан Давыдков в своем XXI веке как раз считался специалистом по контрдиверсионным действиям, и имел на то особые полномочия.
Выходец из будущего, он хорошо помнил, как в русско-японскую войну под Порт-Артуром русские моряки обороняли проход во внутренний бассейн от японских брандеров. Для предотвращения попыток блокировать Суэцкий канал прямой доступ к нему был загражден баррикадой из затопленных английских пароходов и парусников, что были захвачены на самом канале и во время рейдерства по Средиземному морю. Для того чтобы из Красного моря попасть в Средиземное, любой корабль должен был сначала зайти в Порт-Суэц и пройти досмотр. Лишь потом он мог следовать дальше. Боновые заграждения при этом были лишь отвлекающим элементом.
Место, где брандер мог попытаться прорваться в канал, было взято под прицел полевой артиллерии. Со стороны Порт-Саида все было устроено точно так же. Все остальное оказалось делом техники.
Наше с мальчиками путешествие из Петербурга в Константинополь было по-русски неспешным. Из Петербурга мы выехали вместе с адмиралом Ларионовым. Сначала ехали поездом до Одессы. Там нас уже поджидал боевой корабль югороссов, названный в честь древнего киевского князя Ярослава Мудрого. Путешествие на нем было недолгим и очень комфортным. На следующий день после отплытия из Одессы наш корабль уже находился у входа в Босфор, где на небольшом катере адмирала поджидал Александр Васильевич Тамбовцев – как рассказывал мне мой супруг, человек, исполняющий в Югороссии обязанности канцлера.
Пожилой мужчина с небольшой седоватой бородкой и с доброжелательной улыбкой на лице, сердечно приветствовал адмирала Ларионова, а потом вежливо поздоровался со мной и моими сыновьями. Почему-то он особенно долго и внимательно разглядывал не Джоржи, которого, собственно, и надо было показать югоросским чудо-докторам, а Ники, который на здоровье отнюдь не жаловался.
Потом господин Тамбовцев, пригладив ладонью редеющие волосы на седой голове, сказал:
– Ваше императорское величество, в клинике Игоря Петровича Сергачева вас уже ждут. Георгий пройдет там полное обследование, и я думаю, что со здоровьем у него больше проблем не будет. Виктор Сергеевич же на «Ярославе Мудром» отправится в Константинополь. Мы же на катере возьмем курс на Принцевы острова, где расположена клиника. Потом, когда у вас появится время, можно будет совершить небольшую экскурсию по бывшей столице Османской империи.
Я согласилась с Александром Васильевичем. Ведь мы, действительно, приехали сюда в первую очередь для лечения бедного Джорджи, который, как рассказал мне супруг, в их истории заболел чахоткой и умер совсем молодым.
Поэтому, полюбовавшись на красоты Константинополя прямо с борта катера, который только в представлении югороссов был небольшим, мы вошли в Мраморное море, и через пару часов оказались у цели нашего путешествия – острова Принкипо – одного из Принцевых островов.
Там нас встретил доктор Сергачев – улыбчивый мужчина неопределенного возраста, которому можно было дать и сорок и пятьдесят лет. Позднее господин Тамбовцев сказал, что с Игорем Петровичем они ровесники и учились вместе в одном классе. Следовательно, ему было уже почти шестьдесят.
Нас поселили в красивом летнем дворце, принадлежавшем ранее одному из родственников султана Абдул-Гамида. Ныне бывший султан правит в Ангорском эмирате, и, как это ни странно, считается одним из самых верных союзников Югороссии. И это несмотря на то, что именно Югороссия разгромила его империю, а самого султана захватила в плен. Мне это трудно понять, но, видимо, политика – это не мой удел.
