– Не остановимся, Илья Николаевич, – смеясь ответил я, – мы, югороссы, все время совершаем одно невозможное дело за другим. И пока у нас это получается. Думаю, что и на сей раз получится… Так что, если вы не передумали, возьметесь за ликвидацию у нас безграмотности? Как я уже говорил, впоследствии это должно послужить отличным примером для руководства России и ваших тамошних коллег.
– Нет, Александр Васильевич, – сказал Илья Николаевич, – не откажусь. Я почему-то уверен, что нам удастся превратить Югороссию в страну, где все поголовно будут уметь читать и писать. А если Бог даст мне сил и здоровья, то и нашу матушку Россию тоже…
Штабс-капитан Сергей Иванович Мосин – человек, имя которого золотыми буквами вписано в историю оружейного дела. Его трехлинейная русская магазинная винтовка образца 1891 года в свое время не только на несколько лет опередила всех возможных немецких, американских и британских конкурентов, но еще стала лучшим из всех видов несамозарядных винтовок, исходя из таких показателей, как надежность конструкции, кучность огня и останавливающее действие пули.
Перед тем как пригласить этого человека, у нас состоялся длительный и обстоятельный разговор с императором Александром III, в котором также приняли участие в качестве экспертов и сопровождавшие меня в этой поездке старший лейтенант ГРУ Бесоев и старший лейтенант морской пехоты Синицын. Ну, какой из меня, адмирала, эксперт по стрелковому оружию? Как моряк, я совершенно не воспринимаю всерьез калибры меньше ста миллиметров и вес конструкции менее полутора тонн. А вот два наших молодых офицера вполне могли осветить вопрос об оружии пехотинца, каждый со своей стороны. Ведь спецназ – это спецназ, а пехота, пусть даже и морская – это все-таки пехота.
Дело в том, что еще до начала войны русская армия отчаянно нуждалась в замене оружия пехоты на магазинную винтовку уменьшенного калибра, в связи с чем наступил период так называемой «ружейной чехарды», когда чуть ли не каждый год на вооружение все новый и новый образец. Закончилось все это принятием на вооружение той самой винтовки Мосина, которая производилась в России с 1891 по 1944 год, пока на смену ей пришел сначала самозарядный карабин Симонова, а потом и автомат Калашникова.
Но, кроме плюсов, у этой винтовки имелись и минусы. Точнее, не у нее, а у русского трехлинейного патрона образца 1891–1908 годов. Минус заключался в наличии закраины, осложнявшей использование этого патрона в автоматическом оружии. К примеру, датский пулемет Мадсена, прадедушка всех ручных пулеметов, с патронами всех типов, имеющих кольцевую проточку, работал нормально и серийно выпускался с 1903-го по 1955 год. А вот с русским патроном с закраиной работать отказался сразу и наотрез. Задержки, поломки, перекосы патрона, заклинивание механизма…
В результате двести пулеметов Мадсена, закупленных на пробу для пограничной стражи, в конце концов так и остались на складе. А ведь машинка была удачная – последний модернизированный образец этого ручного пулемета состоял на вооружении бразильской жандармерии аж до 80-х годов ХХ века.
Мнение обоих наших молодых экспертов было однозначно – от закраины на гильзе надо непременно избавляться. Кроме того, пуля сразу должна быть облегченной, оживальной формы, чтобы не заморачиваться потом с переделкой патронников.
Кроме всех прочих технических вопросов, на повестке дня остался один, и самый важный. Как сделать так, чтобы при массовом производстве сама конструкция новой винтовки, превосходящей местные образцы, не утекла бы в распоряжение наших заклятых друзей, соперников и конкурентов. Ведь Россия, в силу своей промышленной слабости, не способна будет обогнать в скорости перевооружения ту же Австро-Венгрию, Британию или Францию. Да и своему союзнику – Германии, нам тоже совершенно незачем показывать свою слабость. Нужно и перевооружение провести, и секретов конкурентам не выдать.
Винтовка Мосина была всем хороша, но с точки зрения дальнейшего развития оружейного дела являлась тупиковой ветвью эволюции пехотного оружия. Автомат Калашникова же или самозарядная винтовка на его базе на данном уровне развития производства просто неисполнимы технически. Кроме того, возросшая скорострельность винтовки без изменения тактики боя несет в себе еще одну неприятную особенность.
Из-за возросшего расхода боеприпасов в самый критический момент войска могут оказаться безоружными. Необходимо строжайше запретить стрельбу залпами «в направлении противника». Вместо этого надо распространить на всю пехоту егерский одиночный огонь с прицеливанием по индивидуальной мишени.
Егеря же, получив еще более дальнобойные винтовки с кучным боем и оптическими или диоптрическими прицелами, должны перейти в разряд снайперов. Оружие и тактика на поле боя должны идти рука об руку. А ведь это означает большой расход боеприпасов в мирное время для обучения солдата прицельной стрельбе. Может быть, нужно заказать капитану Мосину еще и мелкокалиберную учебную винтовку с баллистикой схожей с основным оружием армии, но стреляющую более компактными и дешевыми боеприпасами. К примеру, калибра 5,45 мм или 6,5 мм, с таким расчетом, чтобы облегченный учебный патрон в дальнейшем мог бы быть использован в качестве промежуточного для автоматического оружия.
Обсуждение этого вопроса вчера затянулось до самого вечера. Ведь, прежде чем ставить задачу перед конструктором, император Александр III старался досконально разобраться в ней сам.
Для наглядного примера в кабинет принесли один АКС-74 – царь пожелал сам собрать и разобрать оружие из будущего. Пару раз проделав все манипуляции, и собрав автомат, причем второй раз вполне уверенно, император покрутил в руках магазин, прищелкнул его к ствольной коробке, передернул затвор, и подошел к открытому окну. Негромко треснул выстрел, и под оглушительное карканье серых разбойниц, одна из ворон, устроившихся на ночлег в кронах парковых деревьев, камнем свалилась вниз.
