— Восемнадцать минут до начала процедуры! — прогудел Лео.
Когда я перетаскал почти все ящики, коробки и модули в центральный нижний отсек, Лео объявил одиннадцать минут до старта.
Когда я делал последний круг почета по ангару, подбирая все что забылось, Лео панически заорал о пяти минутах до старта. Тогда я метнулся в контрольную рубку и выломал нахрен экран терминала — сувенир на память. Нам пригодится.
Когда электронная личность провыла «четыре минуты до нашей гибели», я и Вафамыч были внутри металлического гроба и плотно задраили за собой единственный наш работающий люк — со шлюзом, как положено, бюджетный хлипкий вариант от пассажирского внутрисистемного челнока модели «Спэйсвояж». То еще дерьмо. Но жутко дешевое и быстро устанавливаемое. Меня на текущий момент устраивало полностью.
На третьей минуте я оказался в рубке и велел Лео заткнуться, ибо тот заплакал о не проведенных тестах на герметичность. Будто я без него не знаю.
Вторая минута прошла спокойно — я пялился в обзорный экран. Установили мы только две камеры. Одна смотрела назад. Другая — вперед. Наши глаза… картинка выводилась на два разнокалиберных экрана. Ну и Лео соотственно получил изображение «из первых рук». И больше ничего! Это реально долбанный гроб с почти полностью нерабочим содержимым! Мы камикадзе!
— Минута до старта процедуры!
— Тридцать секунд!
— Двадцать секунд.
К этому моменту на нас с Вафамычем были скафандры. Мой пах дезинфектом и ландышами. К скафандру Вафамыча я не принюхивался.
— Пять секунд!
— Четыре!
— Три!
— Две!
— Одна!
— Внимание! Процедура старта начата! — послышался мягкий женский голос — Проверка технического состояния судна — проведена не была. Проверка квалификации пилотов — проведена не была. Проверка трюмов — проведена не была. Регистрация судна — в реестре не найдена. Владелец неопознанного судна — гросс шестой категории Тимофей Градский. Все претензии аннулированы. Начата откачка атмосферы из ангара. Начато снижение гравитации.
Сработало!
Мое волшебное звание аннулировало многие запреты. Но не защищало от смерти в космосе. Впрочем, особого выбора не было.
Несколько томительных минут прошли в тишине, а затем послышалось тихое и отчетливое шипение уходящего из корабля воздуха.
— Твою же ж мать! — в сердцах высказался Вафамыч. Его голос глухо прозвучал по внутренней связи — шлемы мы предусмотрительно одели.
— Нормально — ободряюще отозвался я — Мы на это рассчитывали. Все в порядке.
— Да уж…
— Какой тут порядок?! — возмущенно заорал Лео — Ух! Бардак!
— Это по-нашему — согласился я.
Еще через две минуты мы оказались в невесомости и вакууме. Судовой корпус вздрогнул, едва заметно приподнялся, будто хотел размяться. Впереди медленно раскрывались створки шлюза, затем показался нос Мустанга, в эфире раздался донельзя пьяный и веселый голос Индейца Суона:
— Эге-гей, бродяги! Набрасываю лассо на вашу шею! Готовьте жопы к рывку!
— Мне всегда нравился его жаргон — поведал я миру.
— Наш мужик — хмыкнул Вафамыч — Спасибо, Тим.
— За что? — поразился я — Я тебя втравил в такую заваруху.
— За это и спасибо. Все лучше, чем загибаться от голода у всех на глазах. Спасибо!
— Ну… всегда рад… и тебе спасибо, главный механик Вафамыч.
— Корабль еще не назвали.
— Пока это корыто, а не корабль.
— И то верно. Вот поставим двигатели — тогда и назовем. И обмоем это дело как положено!
— Точно!
— Вы безумцы! — вздохнул Лео — Но я смирился. Предлагаю назвать корабль «Леонардо».
— С чего бы это?
— Потому что он — это я!
— Держитесь! — пьяный вопль совпал с удивительно мягким толчком вперед.
