отрезания и что самое главное — смачное бросание их в стену. Бросал самолично, со странным утробным всхлипом и дикой улыбкой на перекошенном лице. Обычно все происходило по уже накатанному сценарию. Бралось два конченных мужика — вконец спившихся или сколовшихся, согласных на все ради небольшой суммы кредитов. После чего их обучали игре в Блек Джек и заставляли играть, где ставкой была одна фаланга любого пальца. И оба несчастных играли до тех пор, пока у один из них не проигрывал три целых пальца — средний, указательный и мизинец. Вот тогда в дело и вступал мистер Микки Доуз, бравший в руки кусачки и поочередно отнимавший у неудачника проигранные пальцы. Затем все три пальца кидались со шлепком в стену — и либо прилипали там, что случалось крайне редко, либо падали на пол. После чего забава кончалась, а Микки заваливался в бар, и начинал пить по черному, не просыхая день или два. Зачастую спустя определенный промежуток времени в бар прибывали вызванные медики, вкалывая допившемуся авторитету ударную дозу медикаментов и вытаскивая его с того света.
Мне плевать сколько бутылок виски или бурбона успевал высосать гребанный детоубийца Микки Доуз прежде чем начинал видеть глюки. А вот три отрезанных пальца брошенных в стену… это и звучит-то дико бредово.
Что за безумный ритуал? И проводится не менее четырех раз в год — то есть регулярно.
Слухи по Невезухе ползут испуганные — пальцы ведь на самом деле отрезают, но в чем-то позитивные — ведь Микки Доуз честно платит уговоренную сумму победителю и дает немного кредитов проигравшему — на лечение культяшек и пару бутылок виски или другого крепкого алкоголя. Поэтому беспределом данные действия назвать никак нельзя. Это честная игра по ставкам и призы честно выплачиваются. Никого не убивают и силком за игровой стол не сажают. Поэтому и претензий к бывшему алкоголику Микки нет ни у кого открытых от его соседей по ремеслу.
Но и это еще не все — я ведь не зря заставил ворчащего Лео шерстить всю имеющуюся информацию по Микки на предмет его «возвышения». Микки Доуз не имеет «героического» прошлого. Он не гангстер скрывающийся от Гроссов и сил правопорядка. Он не мафиози. Не наемник. Микки Доуз тихий бытовой убийца детей. А таких в преступной среде не любят обычно — ведь там люди с определенными понятиями и кодексом чести.
Поэтому итог у меня выходил странный. Сначала Микки пахал ремонтником и не просыхал, затем случайно уморил детишек вместе с воспитателями, затем сумел скрыться — что уже непросто — и наконец осел здесь и быстро «поднялся», подмяв под себя небольшую часть одного станционного коридора — автоматическую прачечную, несколько прилавков с хотдогами, бурито и шаурмой, плюс крохотный бар с дешевым алкоголем. Вот и вся его империя. Здесь он правил, здесь он царил. Проводил свои дикие ритуалы с игрой и отрезанием пальцев. Здесь же и пил — в баре. Там же пили его подчиненные.
Вопросов очень много…
Как алкоголик детоубийца смог так подняться? Как смог подмять под себя пусть малую, но прибыльную территорию?
Почему его еще не «свергли» путем удара заточкой в брюхо? Смерть подобного индивидуума не могла бы вызвать большого горя и бурления криминального бульона.
И откуда у Микки знание о том, как правильно «руководить» своей территорией?
Я парень не криминальный, скорее работяга, но и я понимаю, что нельзя вот так просто научиться правильному поведению, правильному управлению. А добиться того чтобы тебя уважали и боялись… это совсем непросто.
В общем и целом вопросов у меня было куда больше чем ответов.
И не трогать бы этого странного смертника, но больно уж удачно он расположился — «принадлежащий» ему кусок улицы всего ничего от ангара, а эту часть станции я знаю как никто другой — и в детстве здесь много раз играли в космических пиратов и космо-десантников и в более взрослой юности многажды проходил тут по своим делам и делишкам. Так что перепутанные коридоры и коридорчики мне великолепно известны безо всяких электронных карт — не заблужусь. И если что — сумею убежать или спрятаться в одном из темных боковых проходов или в вентиляционной шахте.
Вторая причина выбрать в цели именно Микки — он авторитет. И прятаться не станет. Весть о том, что на Невезухе появился самый настоящий Гросс, уже достигла каждого уха на станции. И одиночки смертники тут же забились в глубокие норы — поди узнай где эта нора. А потом попробуй выковырять их оттуда. А вот наш Микки Доуз себе подобного позволить никак не мог. И благодаря поступающей информации с общедоступных камер наблюдения мы знали, что мелкий авторитет продолжал свой обычный образ жизни.
Третья причина — короля делает свита. И у Доуза свита никакая. Совсем конченые. Четыре мелкие шестерки и одна «семерка». Четыре бывших работяги отличившихся в воровстве, нанесении тяжких телесных повреждений, небольшими тюремными сроками прямо здесь, в станционном изоляторе на нижних уровнях под главным реактором. И пятый чуть более крутой, чуть более свирепый, но родился здесь же. В свое время убыл на чужбину в поисках счастья, через семнадцать лет вернувшийся закоренелым и неудачливый уркой. Отбывал срок на одной из тюремных планет Внешнего Кольца. На планете заросшей первозданными дремучими лесами напоминающими земную эру Палеолита. Проще говоря — каторжный лесоповал. Оттуда мужик почерпнул множество шрамов на теле, угрюмость взора, подорванное здоровье, отсутствующие пальцы на левой руке замененные на протезы и топор лесоруба на длинной рукояти из промышленного пластика, с лезвием из грубо кованой стали. Вернувшись на станцию, он быстро нашел себе «друзей» по интересам и влился в свиту Микки, быстро став его правой рукой. А топор повесили над столиком стоящим у боковой стены бара с невероятно оригинальным названием «У Микки». Видимо долго думали, когда подбирали название для этого вонючего питейного заведения для забулдыг.
Там мне и предстояло «валить» Микки про прозвищу Палец — погоняло столь же оригинальное, как и название бара. Правда, называли его так только за глаза, а в лицо величали не иначе как мистер Доуз.
