– Вперед, – велела Гласс, игнорируя взгляды Октавии и Анны, в которых читался вопрос, почему она сама не бежит с ними. А она повернулась к Сорен, которая протягивала руки, прося о помощи. И еще один взрыв потряс, казалось, всю землю до основания.
Этого шатер уже не выдержал. Вся конструкция наклонилась вперед, назад и снова вперед, а потом обрушилась, погребая под собой все, что оказалось поблизости.
Включая Сорен.
Отовсюду полетела пыль. Гласс закашлялась и прикрыла глаза. Она слышала, как убегают девушки, криками подсказывая друг другу, в какую сторону двигаться. Она двинулась вперед, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.
Когда пыль осела, Гласс увидела Сорен, по-прежнему протягивающую к ней руки. Высшая Защитница была погребена под бывшим шатром, превратившимся в кучу костей.
– Вытащи меня отсюда, – велела Сорен. В голосе ее не осталось и следа спокойствия. – Гласс, ты должна мне помочь.
Гласс подобралась ближе, поглядывая на ближайшую стену. Ударная волна последнего взрыва почти выбила из нее массивную металлическую балку, и та опасно кренилась на сторону. Порыв ветра – и она рухнет, и убьет их обеих.
– Не смотри туда, смотри на меня, – велела Сорен, так явно стараясь вернуться к своему былому нежному тону, что Гласс отшатнулась и отползла прочь. Сорен улыбнулась, и глаза ее были как два кинжала.
Гласс посмотрела на огромную металлическую балку, которая угрожающе покачивалась. На долю секунды она представила, как ползет вперед, выкапывает Сорен, вытаскивает ее наружу – а балка падает. А потом ее глазам предстала другая картина. Мать Гласс, заслоняющая дочь собой и умоляющая сохранить ей жизнь. Умирающая ради нее.
– Дитя мое, прошу тебя, – сказала Сорен.
– Я не твое дитя, – Гласс замотала головой. – Мы все – не твои дети.
Сорен поджала губы. Вся доброта с ее лица исчезла, как мираж в пустыне.
Гласс отползла еще на несколько футов.
– У тебя ведь никогда не было матери? Настоящей матери?
Сорен закрыла глаза и ничего не ответила. Еще шаг.
– А у меня была. Ты знаешь, как ведут себя матери на самом деле? Они защищают своих детей.
Эмоции вдруг хлынули наружу, Гласс вспомнила лагерь, деревню, фургон, в котором ее везли сюда, бесконечные комнаты в этой крепости, набитые пленниками… и все это повторялось вновь и вновь, несколько поколений подряд.
– Ты поступаешь наоборот, Сорен! Манипулируешь своими людьми и заставляешь их убивать других. Ты не защищаешь своих якобы детей, а заставляешь их участвовать в этой жуткой церемонии. Ты не мать, – она передернула плечами, – ты паразит.
Еще один взрыв потряс восточную стену, и земля дрогнула у Гласс под ногами.
– Я умру, если ты меня бросишь, – тихо-тихо сказала Сорен.
Гласс закусила губу, борясь с желанием вернуться.
– Только если будет на то воля Земли, – сказала она.
На запад, по коридору. Выбежать наружу и бежать, бежать, бежать, бежать.
У нее за спиной раздался грохот и крик. Балка наконец рухнула.
Сорен закричала.
Гласс стало очень больно, несмотря ни на что. Но она бежала вперед.
Глава 29
Кларк
Кларк задержала дыхание, глядя, как последняя граната рвется под массивной внешней стеной. Ярко-оранжевая вспышка опалила глаза, и так же, как во время трех предыдущих взрывов, девушка вздрогнула от грохота.
Беллами рядом с ней радостно вскрикнул, а Люк откинулся назад, с облегчением улыбаясь. Четыре гранаты. Четыре взрыва. Осталось только напасть.
Кларк выглянула из-за кучи мусора, чтобы увидеть, как Феликс, Джесса и Вейл бросились в дыру, которую их гранаты проделали во внешней стене крепости. Пол, как и всякий трус, остался в лагере.
Люк начал вставать, но Беллами удержал его.
– Подождем сигнала от Феликса.
Кларк вцепилась пальцами в обгоревший кирпич перед собой, не отрывая взгляда от дыры, в которой исчезли остальные. Услышав ружейный огонь, перекрывший треск камней и рев пламени, она хватанула воздух ртом.
«Пожалуйста, пусть это стреляют наши», – взмолилась она и покрепче взялась за собственный пистолет.
