Я вынул карту из планшета и развернул перед ним. Подошла Ольга, очень кстати посветила синеватым фонариком.
– Сколько танков у вас сейчас на ходу?
– Тридцать семь.
– Неплохо, майор. Так вот. Пара не сильно умных штабных «гениев» в генеральских погонах, не знавших об истинной сути вашей операции, накануне отчего-то решили, что ваш сводный отряд прорывается дальше, прямиком на Антверпен. И поспешили приказать выбросить сегодня днем вот тут, в районе Олена, парашютный десант. Когда они узнали о вашей боевой задаче и о том, что вы остановились, менять что-либо было уже поздно – десант высадился. В общем, десантники напоролись на бельгийские танки и несут большие потери. Уже несколько часов с ними нет связи. Вам надо срочно выдвинуться к ним на соединение, тут меньше полусотни километров, а вы ближе всех. Так что немедленно выдвигайтесь в данный район, возможно, еще не все потеряно. С рассветом будет авиаподдержка, а кроме того, к вам на усиление выдвигается свежая танковая дивизия. Задача ясна?
– Так точно, – ответил я, пометив карандашом на карте указанный полковником район, и спросил: – А сколько там этих самых бельгийских танков?
– По докладам десанта – примерно батальон. Но учитывая, что ВДВ, как обычно, вооружены очень легко, для них и этого слишком много. Еще вопросы есть?
– Никак нет!
– Ну и выполняйте.
– А мне что делать? – поинтересовалась Ольга.
– На ваше усмотрение, Ольга Сергеевна. Можете остаться здесь или и далее сопровождать танкистов. Ваше знание местности и обстановки сейчас может очень пригодиться.
– Тогда я останусь с танкистами!
– Не возражаю, – ответил полковник и полез в вертолет.
Створки грузовой кабины «Ми-24» сложились за его спиной, а потом вертолеты запустили двигатели. Мы прибавили освещение, хотя, возможно, это и не требовалось. Один за другим вертушки ушли в летнее ночное небо.
А мне впору было скомандовать: «По коням!»
Глава 21.Берег моря
Подразделения 3-й отдельной гвардейской Варшавско-Берлинской воздушно-десантной бригады ГСВГ и 40-го парашютно-десантного батальона ННА ГДР. Район Олена. Восточная Фландрия. Бельгия. Раннее утро 16 июня 1982 г. Шестой день войны.
– Das ist letzte Panzerabvergranate! – сказал блондинистый гэдээровский унтерфельдфебель-«красноберетник», вставляя остроносую гранату в ствол «РПГ-7» своего второго номера. Сказал он это совершенно спокойно, как будто так и надо. Они вообще были очень уравновешенные ребята, эти десантники ННА ГДР, в своих красных беретах и модерновой полевой форме со своеобразным камуфляжем в виде темных черточек по серо-зеленому фону. С самого начала они решительно ничему не удивлялись.
– Чего он там говорит? – спросил начисто оглохший от контузии старший сержант Генка Шевелев, сейчас пытавшийся уловить разговоры окружающих по губам. Но понять по губам немецкую речь у него явно не получалось…
– Говорит, что последняя противотанковая граната, – пояснил рядовой Виталий Башмаков, не уверенный, что Шевелев его поймет.
Уцелевшие парашютисты из 3-й отдельной гвардейской Варшавско-Берлинской воздушно-десантной бригады и 40-го парашютно-десантного батальона ННА ГДР сейчас держали оборону по ямам и канавам вдоль шоссе, восточнее Олена. Справа от них был Альберт-Канал, слева – то ли чистенький здешний лес, то ли лесопосадка. А впереди, километрах в тридцати, за городишками Олен и Херенсталс лежал Антверпен, путь к которому им сейчас преграждали танки противника. Где-то позади должны были быть родные наземные войска, подход которых уже почти сутки ожидался «с минуты на минуту», но пока что о них не было ни слуху ни духу.
О том, что с этим десантом с самого начала что-то не так, Башмаков понял еще при выброске. В момент, когда их взвод скопом вываливался из открытых створок грузового люка «Ан-12», к летевшему позади них «Антону» вдруг потянулись с земли сверкающие пунктиры пушечных трасс, прошившие его правое крыло и фюзеляж. И Башмаков с ужасом наблюдал за тем, как разом вспыхнувший «Ан-12» задирает нос и начинает медленно валиться вниз, а конец его левого крыла вместе с крайним двигателем отрывается и, беспорядочно кувыркаясь, несется к земле.
Это было очень страшно, поскольку Башмаков и все его сослуживцы-одновзводовцы прекрасно понимали, что их парашюты несет прямо на горящий «Ан». К счастью, подбитый самолет взорвался в воздухе много ниже Башмакова, но многим из тех, кто прыгал раньше Виталия, крупно не повезло. Например, разбился насмерть ефрейтор Леха Кузин, купол парашюта которого то ли сгорел в воздухе, то ли вообще не раскрылся.
