наблюдения на отдельный носитель. – Думаю, с первыми мореплавателями и полярниками тоже немало интересного происходило. Просто в то время проще было не вносить лишнюю, на взгляд непосредственных участников, информацию в исторические летописи.
Разведчики, число которых в течение получаса увеличилось с пяти до пятидесяти человек, обшаривали окрестности и приносили радостно потирающим руки учёным добычу. Больших насекомых, сопоставимых по размерам с человеком. Маленьких насекомых, едва видимых глазом. Мельчайших насекомых, осевших на одежде или застрявших в воздушном фильтре. Летающих насекомых, с крыльями самых разных цветов, форм и размеров. Бегающих насекомых, количество лап у которых варьировалось чаще в районе восьми-десяти. Ползающих насекомых, которые имели вообще неисчислимый набор конечностей. Хищных насекомых, жрущих других насекомых. Вроде травоядных насекомых, жующих местные растения. Насекомых-паразитов, вырезанных из свежих тел добычи. Насекомых-падальщиков, с брезгливой миной снятой со старых трупов, скончавшихся по каким-то причинам пару суток назад.
– Определённо в этом мире доминирующей формой жизни стали членистоногие. И это нормально, на Земле тоже был такой период. Да даже и сейчас к представителям этого типа относится две трети всех живых существ на Земле, – рассказывала главная научница, жгучая темноглазая брюнетка тридцати одного года с многообещающим именем Любовь. Кстати, незамужняя. И вполне способная выиграть на каком-нибудь третьесортном пляже конкурс мокрых маек. Причём всё натуральное, с силиконовыми вставками на борт корабля не пускали. – Борис, хватит трогать мои ноги!
– Ну, тогда отойдите, что ли! – не смутился я, продолжая своё занятие. То есть обжимку кабеля. Шёл я с ним сразу по следам инженеров, ломающих пол и частично стены. Лишние секции внутренних переборок, придававших «Гагарину» дополнительную прочность, теперь старательно отвинчивались, откручивались, отрезались, а кое-где и отламывались, дабы быть использованными при строительстве. Ведь чтобы выдержать людей, нужна куда меньшая прочность, чем для противостояния с неизбежными при космическом полёте перегрузками. А раз мы всё равно не взлетим повторно, к чему сохранять в неприкосновенности наш транспорт? Благо возможность его частичной разборки на комплектующие главный конструктор предусмотрел ещё при планировании своего детища. Тоже, кстати, слизал идею с какого-то отложенного в дальний военный ящик военного проекта. Только там десантные самолёты предполагалось переделывать в бункеры прямо в условиях атомной войны. – Вы, Любовь Юрьевна, мне уже два раза на пальцы наступили!
– Ой, извините, – смутилась женщина и сделала-таки два шага в сторону. С этой позиции мне открывался отличной вид на её бёдра… Прикрытые толстой тканью простых серых рабочих штанов. А что делать? На Циратре даже глухой латексный комбинезон сейчас будет более полезной вещью, чем мини-юбка. Его, по крайней мере, можно надеть на короткую пробежку под местным солнцем без боязни схватить убойную дозу ультрафиолета. Да и местная живность, начиная от бактерий и кончая комарами, под такое обмундирование не вдруг заберётся. – Так вот, в настоящий момент большая часть животного мира представлена членистоногими. В частности их подтипом – насекомыми. Они существенно отличаются от земных, но, поскольку у них внешний скелет, крылья и развитые органы чувств, мы решили отнести данные виды именно к насекомым.
– Придётся жрать тараканов, – уныло вздохнул дядя Стёпа. – Они ведь съедобные, да?
– Анализ пока не завершён… – уклончиво отозвалась Любовь Юрьевна, у которой вряд ли пока набралось нечто большее, чем предварительные заметки по местной фауне и флоре. Даже если все имеющиеся на борту медики и специалисты, близкие к ним, вроде экологов, начнут одного за другим вскрывать добытые разведкой образцы, на их тщательное изучение уйдёт не одна неделя. – Но, по предварительной оценке, да, съедобные. Мы уже запустили серию экспериментов, в которых местные организмы помимо лабораторного анализа будут поедаться нашими земными бактериями, растениями, земноводными рыбами, насекомыми и даже высшими млекопитающими.
– А у нас разве есть на борту зверинец? – серьёзно озадачился от такого ответа дядя Стёпа.
– Маленькие аквариумы из небьющегося стекла с дрозофилами, тараканами, рыбками нескольких видов и пятком крыс, – уточнил я, в своё время данный вопрос старательно разбиравший вместе с другими специалистами по комплектованию «Гагарина» всем необходимым. – Кстати, до сих пор считаю, что вместо последних надо было взять каких-нибудь хомячков! Если ваши любимцы сбегут, то мы с ними ещё наплачемся!
– Зато они уж точно не подохнут от стресса, скученности и плохих условий. И размножаются достаточно быстро, чтобы подвергнутые экспериментам экземпляры без потерь для популяции отправляли на вивисекцию! – упорно отстаивала свои позиции Любовь Юрьевна. – Окончательный вердикт мы вынесем к завтрашнему вечеру, когда компьютер закончит анализировать молекулы местной органики, но я уже сейчас одновременно запустила в нём программу, способную отыскать в добыче наших охотников наиболее аппетитные части.
– А так можно? – удивился Глыбин.
– Вкус – это химорецепция, то есть реакция нервов на предварительный анализ попавших в рот веществ. По большей части полезное хочется проглотить, а вредное выплюнуть. К сожалению, система далека от совершенства, иначе не было бы среди людей страдающих ожирением, цингой или диабетом, – пожала плечами брюнетка с несколькими научными степенями. – Алгоритмы готовки наиболее распространёнными способами тоже составлены давно. И если у меня есть готовый результат и само решение уравнения, то подобрать под него подходящие переменные становится лишь делом времени.
– Придётся жрать вкусных тараканов под ароматным соусом, – чуть-чуть поправил себя дядя Стёпа. – А флору вы анализировали? Или только фауну?
– В минимальном объёме. Предварительный анализ провели ещё на Земле, когда зонды притащили кусок грунта с местной травой, – откликнулась учёная. – В их клетках есть органеллы, перерабатывающие неорганику в органику под действием самого распространённого на Земле и Циратре источника
