интенсивным мерам физического воздействия. Для наглядности пришлось потыкать пальцем в клетку, где сидел обиженный на весь окружающий мир меховой комок. – Конкретно вон тот ободранный кошак на неё должен отзываться. Мы тоже не сразу сообразили, что и как, оттого и подняли тревогу.
– Узнать бы, какому умнику пришло в голову так назвать животное! – поддержал меня Савва. – И уши ему открутить!
– А что с видео? – задал вопрос диспетчер. – Почему оно не работает?
– Ну, в моём скафандре всё функционирует исправно. – Я немного повозился со скафандром и вывел на специальный участок шлема изображение, лишь чуть-чуть подпорченное отдельными мазками грязи. Надо бы протереть объектив. – Да и не могли сломаться камеры сразу у всех. Стоп, кто лазил в сервер?!
– Куда? – не понял диспетчер.
– В коробку, которая обеспечивает правильное взаимодействие одних компьютеров с другими, – вздохнул я, каким-то специализированным чутьём сисадмина ощущая, что у меня появилась работа по профилю, вызванная чьими-то кривыми руками, самоуверенностью и ненужным энтузиазмом. – Похоже, какой-то умник догадался влезть туда и закрыть видеоплеер. А то и вовсе удалил его.
– Чёрт, мы и правда переполошились всего лишь из-за кота! – воскликнул боец с огнемётом, наблюдая за тем, как напавшую на него учёную аккуратно заматывают в смирительную рубашку просочившиеся следом за солдатами санитары. – И пёс… И грызуны какие-то… А вот последних я бы зажарил до хрустящей корочки с большим удовольствием, ну и мерзкие же твари…
– Нет! – взвыла женщина, вырываясь из рук врачей. – Не смей! Не смей!
– Что-то много психов у нас тут развелось, – глубокомысленно заметил я, присаживаясь на ближайшую горизонтальную поверхность, которой оказалась какая-то тумбочка. – Надо бы проверить воздушные фильтры, не просочилась ли через них местная галлюциногенная пыльца. Но это без меня, мне надо к травматологу. Судя по тому, как всё больше и больше болит нога, перелом там всё-таки есть. И теперь он уже точно со смещением.
Наконец попав в уверенные руки хирурга, я узнал, что всё не так плохо. Но хуже, чем хотелось бы. Перелом у меня был, на двух пальцах. В общем-то не велика трагедия, организм молодой, всё обязано срастись максимум за месяц. Но скорее даже раньше. Однако же некоторое время придётся пощеголять в особом гипсовом носочке и, пожалуй, временно переключиться на работу, не требующую длительных и частых перемещений на своих двоих. Образцы там разбирать по двадцать часов в сутки, напрягая зрение и руки, или сидеть на страже в каких-нибудь стратегически важных точках, зевая во весь рот и реагируя на каждое подозрительное шевеление в кустах движением сжимаемого в руках оружия.
– Чёрт, ну вот почему у меня такая плохая реакция? Выдернул бы ногу из-под балки, не знал бы проблем, – пробурчал я, начиная воевать с сапогом. Увеличившийся размер ноги серьёзно препятствовал попыткам вернуть обувь на место. Пожалуй, надо первым делом похромать к кладовщику и выбить себе размер побольше. – Кстати, а не скажете, с чего вдруг наш живой уголок решили так резко увеличить? Подопытных крыс и морских свинок я ещё понимаю, но зачем нам собака и кошка?
– И тех и других на Циратре теперь по пять штук минимум, – ответил врач, отмывая руки от гипсового раствора. – На «Гагарине» – мальчики, на «Славянине» – ожидающие приплода от других самцов девочки. Зачем же они нужны, я сам не до конца уверен, могу только рассказать официальную версию.
– Ну-ну, – подбодрил я, – продолжайте, пожалуйста.
– Кошки нужны как средство психологической релаксации, а то сам заметил, обстановка у нас тяжёлая, а люди нервные, – усмехнулся врач, суша руки под струёй горячего воздуха, вырывающегося из специального фена, подвешенного у раковины. – А ещё подросших котят и щенков будут безжалостно выставлять во внешнюю среду, изучая её длительное воздействие на земные организмы и пытаясь вывести адаптированные к местным условиям породы.
– Для этого хватило бы и грызунов с их бешеными темпами размножения. Крыса, кошка… С точки зрения биологии не такая уж и большая разница, – нахмурился я. – Значит, есть что-то ещё.
– Слухи к делу не пришьешь, – качнул головой врач. – Но вот что я тебе скажу. Среди прибывших на «Славянине» подозрительно много тех, кого с некоторой натяжкой к нашему уровню технологий можно назвать… киберхирургами. Специалистов, умеющих замещать живую плоть высокотехнологичным протезом. И у них есть всё необходимое для изготовления их игрушек в больших количествах.
– Толпы калек среди нас вроде не наблюдается, а значит, подозрительно всё это… – протянул я, пытаясь вспомнить, не находили ли мы в инопланетных руинах нечто такое, из-за чего вдруг резко могли понадобиться киборги. Или животные. Или животные-киборги. Пока приходила на ум только база инопланетян с концентрированным супом из нанороботов. Авось не доберутся микроскопические машинки до техники, которая будет спрятана внутри живого контейнера. Вот только вряд ли кота или собаку можно научить нырять с аквалангом… Видимо, в мои рассуждения где-то закралась ошибка. – А ты не ошибаешься?
– Я по роду деятельности тоже неплохо знаком с данным направлением. Мне же нужно не только перебинтовывать ранки, но и думать, чем в случае необходимости заменить отсутствующую руку. Или ногу, – ухмыльнулся хирург. – Впрочем, глаз тоже могу, сейчас уже делают достаточно неплохие миниатюрные камеры с автономными источниками энергии, а научиться воспринимать оставшейся гляделкой сразу две картинки – лишь вопрос тренировок. Ну а уши – это вообще фигня. Откалиброванный направленный микрофон даст фору любой обычной барабанной перепонке.
