Ближайшие к решетке люди закричали и, словно подталкиваемые в спину невидимыми руками, ударились о преграду… Чтобы тут же заорать еще громче, когда их стали бить фиолетовые разряды многочисленных маленьких молний. Перегораживающая выход решетка, несмотря на обильно тронувшую ее ржавчину, оставалось более чем надежной преградой. Поскольку за счет какой-то магии постоянно находилась под напряжением. – Ха, кто теперь умный, рюская сабака? Малчать! Я здесь главный, да!
Время шло. Узники польской тюрьмы вполголоса переговаривались друг с другом и волей-неволей сбивались в кучки. Причина этого была банальной: холод. О такой вещи, как система центрального отопления, строители казематов не могли не догадываться… Однако поставить парочку батарей в помещениях, куда загнали военнопленных, явно посчитали излишним. А ведь снаружи царствовала ранняя зима, укрывшая снегом все подряд и пощипывающая щеки легким морозцем. А зябнущим в подземелье людям приходилось довольствоваться теми жалкими крохами тепла, которые они сами надышали или просачивались сверху. Где-то у дверей сидел позевывающий тюремщик-орк, но мимо решетки он проходил едва ли дважды за несколько часов. И то магический мутант скорее разминал собственные ноги, чем контролировал заключенных.
– Ашка – это аэромант. Зуб даю, – тихонько пробормотал Олег себе под нос, безуспешно пытаясь вытряхнуть из головы размышления о собственной судьбе. – В корабельном лазарете их частенько так же называли. Там на одаренных дела были расставлены по направлению дара, в алфавитном порядке.
– Да еще и на латыни, – кивнул ему Горнелко, провожая злобным взглядом довольно подхохатывающего орка. Расправа над неспособными оказать сопротивления пленниками вновь вернула твари хорошее настроение, и мутант со своими подручными ушел дальше. И увез с собой тех обитателей соседних камер, которых погрузил на тележку живыми или мертвыми. – Знаю я эту систему. Только почему он не взял одного из нас, если ему так сильно аэромант нужен?
– Во время многих целительных ритуалов и обрядов пациент не должен подвергаться посторонним воздействиям… Вроде блокираторов магии. Я, как начинающий целитель, должен был наизусть заучить процесс подготовки пациентов к подобным действиям. – Олег еще сильнее укрепился в своих подозрениях насчет роли, которую военнопленным приготовили поляки. – Иначе будет искажение энергетических каналов и эффективность окажется ниже. Не уверен стопроцентно, но в темных обрядах по отношению к жертвам может применяться тот же принцип. Да только ослабевший от голода и холода организм – совсем не то что накачанный алхимией. А мы с вами для того, чтобы не брыкаться на жертвенном алтаре, еще слишком… Свежие. Покричите в соседнюю камеру, узнайте, как их кормят. Если только водой или чем-то вроде того, значит, я прав.
Заслонявший инвалида от лишних глаз ведьмак изменился в лице и немедленно принялся проталкиваться к решетке. Докричаться до соседей по тюрьме у него получилось, пусть и не сразу. Люди, оказавшиеся запертыми в соседних помещениях, не слишком горели желанием общаться. И почти не имели на это сил вследствие затянувшейся принудительной сухой голодовки. Как оказалось, в своих предположениях Олег был излишне оптимистичен. Воды пленникам тюремщики тоже почти не давали, ограничивая страждущих парой небольших глотков в день. А на отчаянные мольбы издевательски советовали облизывать стены, которые вследствие царящего в подземелье холода регулярно покрывались влагой.
– Хрень! – в сердцах высказался Горнелко и сплюнул в коридор кровавым плевком, преодолевшим несколько метров и расплывшимся по ржавому замку на решетке. Такое напряжение легких не могло пройти бесследно для избитого мичмана, а потому он зашелся в приступе жестокого кашля. – Кха-кха… Не надо было… Кха! Сдаваться. Лучше бы… Кха! Из пушек расстреляли… Кха! Вместе с кораблем!
– Может быть, – неопределенно согласился с ним Муслим, который был в числе тех, кто ощутил на своей шкуре мощь охранных чар. И теперь после близкого знакомства с решеткой все еще слегка подергивался.
Олег промолчал, наблюдая за тем, как разряды магических молний испаряют с металла сгусток слюны и крови. С раннего детства парень помнил, что вода является прекрасным проводником электричества. А человеческое тело – вода почти на три четверти. Но кроме того он твердо знал, что есть в природе и группа материалов, называемая диэлектриками. В голове у него забрезжила пока еще не слишком оформленная идея…
«А замок-то у нас непростой… Магический. Выглядит как обычный висячий, но рунная вязь даже сейчас из-под слоя ржавчины слегка проглядывает. Видимо, оснащение этих казематов по возрасту равно автоматронам этой тюрьмы. Или еще старше, – отметил Олег, собравшись почесать в затылке. Да так и замер на самом начале движения. – А ведь точно… Если зачарованная вещь проржавела насквозь, то сложная магия из нее должна уйти. С нарушением внутренней целостности структуры, которого не избежать при частичном разрушении окислившегося металла, чары распадаются. Пусть не сразу, пусть даже не за дни, а за месяцы. Но распадаются! И значит, хитрой системы распознавания аур или чего-то наподобие в замке быть не может! А обычную железку, пусть даже под напряжением, ведь можно всегда открыть тщательно заземленной отмычкой… Или это подвох, рассчитанный специально на таких наивных идиотов, как я?»
Еще несколько часов Олег терзался сомнениями и дрожал от холода, в то время как большинство его соратников уже мало-помалу начало засыпать. Ночь вступала в свои права, и усталость взяла свое у перенесших немалый стресс организмов. Компанию бодрствующему инвалиду составлял только мичман, которому терзавшие его раны мешали толком даже впасть в дрему. С ним парень шепотом и поделился своими размышлениями, которые Горнелко уж точно вряд ли бы кому выдал. Ну, разве только апостолу Петру, на прием к которому без медицинской помощи грозил попасть в ближайшем будущем.
– А черт лысый его знает… Тюрьма старая, изначально польской постройки, наши городовые от таких больших подвалов еще до Петра Первого
